Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Маэстро Прести скончался в пять часов утра, изнемогая от кровавого кашля, точно так же, как несколько лет назад мой бедный отец Никола Сальваторе. Я никогда не забуду этих страшных мучений, этого взгляда человека, глотку которого разрывает изнутри, человека, испытывающего страшную боль, по сравнению с которой боль кастрации кажется укусом комара. Я это видел. Маэстро умер у меня на руках, и я долго не мог поверить в это. Я звал охрану, но тщетно. Они пришли уже слишком поздно…

Я провёл в тюрьме больше месяца, и одним февральским утром всё же умудрился сбежать. Не спрашивайте, каким образом. Мне очень жаль, но… мне пришлось отравить дежурного охранника. Добравшись посреди ночи домой, я, переодевшись в платье сестры и отдав ей один из экземпляров чертежа, отправился на набережную, дабы инкогнито попасть на какой-либо отплывающий в скором времени корабль. Увы. Жестокая судьба распорядилась так, что корабль, на который я попал, оказался пиратским. Капитан, одноглазый англичанин, сразу же заметил меня и за волосы втащил в свою каюту. О дальнейшем я не хочу вспоминать…

Спустя какое-то время корабль причалил к берегам незнакомой мне страны. Воспользовавшись тем, что капитан покинул судно, я сбежал с корабля и долго прятался в различных кабаках и лавках, предлагая спеть за кусок хлеба. В конце концов меня нашёл на набережной какой-то богатый аристократ средних лет. Он, по всей видимости, тоже хотел развлечься со мной, но увидев, что я — «виртуоз», раздумал. Спустя пару часов меня посадили в карету, и вот я здесь, в поместье князей Фосфорини.

 — Да уж, бедняга, сколько тебе пришлось пережить, — вздохнул я. — Но что ты дальше планируешь делать? Так и будешь скрываться под женским псевдонимом и прятаться по углам?

 — Я не знаю. Не хочу умирать или сидеть за решёткой, мне страшно, — подняв на меня глаза, произнёс Марио.

 — Не будешь ты нигде сидеть. Князь Пьетро обязательно смилуется и не станет сдавать тебя властям Неаполя. Насколько я знаю, ему нужны талантливые учёные, они у нас сейчас на вес золота.

 — Могу я поинтересоваться? В какой стране мы с вами находимся?

 — О, так ты до сих пор этого не знаешь? В России, друг мой, в Российской Империи, недалеко от столицы, Санкт-Петербурга. Поверь, ты достаточно далеко от Неаполя, и тебя здесь никто не обидит.

 — Но что мне дальше делать? Признаться во всём достопочтенному князю? Ведь он так и не соблаговолил поговорить со мной.

 — Не беспокойся. Мы вместе пойдём и всё скажем. Я постараюсь защитить тебя, обещаю.

Комментарий к Глава 64. Неожиданная информация Святая Чечилия (Цецилия) в католицизме – покровительница музыки

====== Глава 65. Неудачное признание и поездка в Питер ======

Выйдя из коморки Марио, мы поспешно направились по коридору в сторону кабинета Петра Ивановича. На самом деле я еле сдерживал свои внезапно вспыхнувшие эмоции и страшное волнение от свалившейся мне на голову информации. О, как же мне хотелось сейчас всё бросить и, наплевав на стёртые ужасными туфлями до крови ноги, побежать к себе в комнату знакомиться с желанными чертежами! Но в данном случае это было бы не по-товарищески, поэтому я как следует наступил на горло своей арии путешественника во времени и с напускной холодностью шёл по коридору.

По дороге я всё же задал сопранисту некоторые интересующие меня вопросы. Так, я выяснил, что ошибался насчёт его предполагаемого возраста: Дури был всего на год меня младше, если так можно выразиться по отношению к человеку, который родился за триста лет до меня. Перед тем как сесть в тюрьму за подозрительные опыты, он успел блеснуть в, так сказать, выпускном спектакле в образе третьей нереиды — одной из служанок Амфитриты. Саму же Амфитриту тоже играл парень-«виртуоз», но после премьеры он ушёл на набережную и не вернулся. Да уж, ну и страсти рассказывал мне мой новый знакомый!

Про ужасного одноглазого пирата он, впрочем, больше ни слова не сказал, вероятно, тот нанёс бедняге сильную физическую и моральную травму, поэтому я не задавал вопросов относительно этого человека. Хотя, в связи с каким-то детским любопытством и тягой к приключенческим романам, так и подмывало поинтересоваться, каково это на самом деле — оказаться на пиратском корабле. К слову, я также заметил, что для итальянца Марио выглядел довольно чисто и опрятно, в отличие от своих римских собратьев, по которым страшно стосковался Мойдодыр. Я не стал интересоваться столь интимным вопросом, но Дури сам доложил мне о том, как подобравший его аристократ заставил его полностью вымыться и почистить зубы извёсткой, ибо «так велел покойный император», но я интерпретировал его слова по-другому: «Этот чистоплюй Фосфорин не потерпит в своей постели грязнулю».