Программист в Сикстинской Капелле

Последняя, вопреки нашим с Доменикой опасениям, ничуть не угасла за это время, а наоборот, подогретая долгим ожиданием во время поста, теперь заиграла новыми красками. За почти два месяца воздержания я невероятно соскучился по объятиям возлюбленной, и теперь, как только выпадала свободная минута — а при довольно плотном учебном графике выпадала она только поздними вечерами — мы с Доменикой запирались в нашей уютной каморке, где страстно и нежно отдавались друг другу в полной мере, словно пытаясь физически слиться в одно целое. Единственным, что нас обоих расстраивало в наших «слияниях», это то, что они не могли завершиться зарождением новой жизни. За этим мы вновь должны были обратиться к Петру Ивановичу.

Возможность предоставилась довольно быстро. Одним морозным зимним вечером мы вчетвером — с «виртуозами» и Петром Ивановичем — отправились в баню. Как всегда, с вениками, водкой и закуской в предбаннике. Пётр Иванович, в целях сохранения нашего здоровья, лично проследил, чтобы перед парилкой никто из нас к стопке не притронулся. Баня тогда была растоплена — что надо, в пустыне Сахара, наверное, холоднее. Попарились знатно, даже Марк Николаич в этот раз не орал, когда я его веником по спине хлестал. Пётр Иванович пребывал в отличном настроении, сыпал анекдотами и не подозревал, какой его ждёт сюрприз.

На втором заходе, после «берёзового действа», когда мы все сидели на скамейке и отдыхали, дверь со скрипом открылась, и в парилку вошла Софья Васильевна — совсем без ничего. Без лишних слов она подошла к мужу и принялась нежно массировать ему плечи, прижимаясь мягкой изящной грудью к его ключицам. Судя по ошарашенному выражению лица, Пётр Иванович точно не ожидал сейчас такого расклада событий. Однако ответная реакция плоти на подобные прикосновения последовала очень быстро. На какое-то время опомнившись, князь просто бросил на нас грозный взгляд, без слов дав понять, чтобы мы убирались отсюда поскорее — нечего «виртуозам» «взрослое кино» смотреть! Что мы тотчас же и сделали, оставив князя и княгиню наедине.

В предбаннике Стефано и Марио, измотанные банными процедурами, жадно набросились на закуску — солёные грибы, огурцы и сухофрукты, а я решил воспользоваться ситуацией и, по-быстрому одевшись, стал выжидать, пока закончится действо в парилке. Пока я просто молча сидел на скамейке, Марио успел вынести нам со Стефано мозг:

— Ах, моя Росинелла после появления у нас прекрасной Наталины совсем перестала уделять мне внимание! Как я соскучился по её нежным и сильным пальчикам!

— Марио! Заткнись! Достал уже ныть! — раздражённо рявкнул я, но потом сразу извинился: — Прости, не хотел тебя обидеть, но тут важные вещи происходят. Не гневи Бога, у тебя уже есть ребёнок, хоть и неродной, а мне приходится ради этого сейчас сидеть под дверью и ждать!

Через какие-то полчаса дверь приоткрылась, из парилки вышла Софья Васильевна и протянула мне заветную чашку. На этот раз я не стал никуда заходить, а сразу же направился в нашу комнату, где Доменика уже ждала меня в кровати.

Надо сказать, вторая попытка тоже не увенчалась успехом, поскольку через пару дней у Доменики вновь наступил тот самый период. Но, на самом деле, оно и понятно: какое там качество будет после почти часа в парилке? Наверное, надо быть Даниилом Петровичем, чтобы умудриться зачать ребёнка в бане, в невыносимой жаре.[125]

— Ах, Алессандро, я не понимаю, почему опять ничего не получилось, — вздыхала Доменика. — Может быть, проблема во мне, раз уже второй раз насмарку?

— Нет, не думаю. Скорее, дело в неблагоприятных для этого дела условиях. Первый раз слишком много времени прошло, а второй — слишком высокая температура в помещении. Но не расстраивайся, мы что-нибудь обязательно придумаем.

Двадцать четвёртого января, рано утром, я вспомнил, что именно в этот день родился сам Король Музыки, несравненный Карло Броски, волшебный голос которого я имел счастье услышать и сохранить навсегда в своём сердце. В связи с данным событием, во время общей трапезы, я попросил минуту внимания. Подняв хрустальный бокал со сладким малиновым вином, не скрывая радостного волнения, выдвинул тост:

— Дорогие друзья, в этот знаменательный день я бы хотел поднять вот эти чудесные хрустальные ёмкости и выпить за здравие прекрасного человека, непревзойдённого певца и лучшего из когда-либо живших на земле «виртуозов». За достопочтенного Карло Броски!

Все присутствующие воодушевлённо поддержали тост — Стефано даже крикнул: «Ура! Да здравствует синьор Фаринелли!» — и с хрустальным звоном соприкоснулись своими рюмками с моей. Хоть мне и было очень жаль, что я не имел возможности поздравить Певца с большой буквы, всё же я был несказанно счастлив, что вместе с другими «виртуозами» выпил за его здоровье. Увы, в своём времени я бы этого сделать не смог.