Программист в Сикстинской Капелле

Поздно вечером, когда все уже легли спать, я решил немного подышать свежим морозным воздухом, для чего вышел в тулупе и шапке в сад. Лунный свет платиновыми лучами освещал заснеженные деревья, кусты и клумбы, а снег белыми хлопьями падал на землю, словно пепел от сигареты. Ассоциация пришла неслучайно: я почувствовал облако табачного дыма у себя за спиной. Обернувшись, я увидел Петра Ивановича.

— Добрый вечер, Пётр Иванович, — поприветствовал я предка. — Вот решил прогуляться перед сном.

— Хорошее дело, — одобрил князь. — Свежий воздух весьма полезен для здоровья.

— Воздух — да, а вот курево — совсем нет, — осторожно заметил я.

— Ты ещё соскучишься по запаху этого отменного голландского табака. И по бессмысленным для тебя речам старого ворчливого предка, — ледяным голосом ответил Пётр Иванович, и эти слова заставили моё сердце дрогнуть.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Ничего. Иди спать.

В самом конце Великого поста, если я не ошибаюсь, в день Вербного воскресенья, произошло событие, ставшее заключительным в нашем с Доменикой путешествии во времени. Одним прекрасным днём, где-то под утро, мне приснился сон, настолько яркий и объёмный, что его вполне можно было принять за реальность. Я увидел Антонину и Алессандро, сидящих за каким-то огромным суперкомпьютером, и первая из них сосредоточенно набирает код. Казалось, что этот процесс длился бесконечно, но в какой-то момент она взглянула на меня и торжествующе сообщила:

— Соединение установлено. Синхронизация запущена.

Синхронизация?! С этим словом на губах я проснулся от ноющей боли в костях и мышцах, такой, как я испытал перед своим перемещением в прошлое. Но если это то, что я думаю, то…

— Доменика, — я начал судорожно трясти супругу за плечи. — Просыпайся, просыпайся немедленно! Надо успеть попрощаться со всеми.

— Ах, Алессандро, — капризным тоном пробормотала сквозь сон Доменика. — Мне что-то нехорошо, как-то кости ломит.

— Поднимайся скорее, нам надо успеть собраться до того, как закончится процесс телепортации, — в отчаянии воскликнул я и, не обращая внимания на боль, бросился к сундуку и начал одеваться. Затем я помог Доменике подняться, привести себя в порядок и зашнуровать платье без корсета.

— Как думаешь, мы успеем? — волновалась Доменика, пока мы с ней спешили по коридору в сторону покоев Петра Ивановича и Софьи Васильевны.

— Если ничего не изменилось с предыдущего сеанса, то у нас в распоряжении примерно пять часов.

— Тогда, полагаю разумным не будить сейчас весь дом. Скоро подъём и общий завтрак, после которого мы и попрощаемся со всеми.

Часов в восемь утра, сразу после завтрака, по моей просьбе Пётр Иванович собрал в бальном зале всю семью Фосфориных и всех, кто проживал во дворце. Мы с Доменикой стояли посередине зала, а все собравшиеся пожимали плечами, не понимая, что происходит.

— Мы собрались здесь с вами для того, чтобы стать свидетелями поистине невероятного события. Мой младший сын, Александр Петрович, и его прекрасная супруга, Мария Александровна, покидают нас, дабы продолжить наш род в далёком грядущем. Они единственные из нас, кому выпала честь совершить эту важную миссию. Пожелаем же им благополучного перемещения и доброго здравия!

Церемония прощания гостей из будущего с хозяевами из прошлого была очень тяжёлой и душераздирающей. Женщины плакали, сопранисты — тоже, включая меня. Братья лишь похлопали меня по плечу, ничего не сказав, но их лица выражали досаду и тоску. Невыносимо горько было прощаться с уже ставшими родными людьми, со своим вторым домом. Но это было необходимо.

— Дорогие мои, — наконец, обратился я к собравшимся. — Спасибо вам за то, что так тепло приняли нас, за то тепло и заботу, которых мы, возможно, и не заслужили, но в полной мере ощутили благодаря вам. Пётр Иванович, спасибо вам за то, что спасли мне жизнь и поспособствовали моему браку с прекрасной Доменикой. Никогда не забуду тот чудесный праздник, что вы устроили на нашу свадьбу. Софья Васильевна, я всегда буду помнить вашу добрую улыбку и невероятную заботу по отношению ко мне и Доменике. Данила, Гаврила, вы — потрясающие ребята, я очень рад, что познакомился с вами, и мы так весело провели время. Оставляю вам на попечение своих итальянских товарищей — Степана Ивановича и Марка Николаевича, — с грустной усмешкой добавил я, а затем продолжил: