Программист

– В преуспевании. Нереально высокие показатели финансового роста. Версия: применение технологии нейропрограммирования для воздействия на партнеров по бизнесу.

– На партнеров по бизнесу? – Дима улыбнулся неосведомленности руководства. – Каким образом? Программирование – не гипноз. Для записи программы нужно время. Не мог же этот бизнесмен каждый день собирать конкурентов за банкетным столом и капать им в бокалы структурированную воду?

– Тоже не исключено. – Владимир Сергеевич остался серьезным, игнорируя сарказм сына. – Но, есть и другой вариант. Чтобы вызвать доверие партнеров и запугать конкурентов, подозреваемый мог воздействовать не на них, а на себя. Создать новый образ, который бы изменил отношение к нему самому и его предприятию.

– А это незаконно? – удивился Дима.

Полковник подсел к молодому человеку поближе, словно хотел обсудить с ним нечто интимное.

– Скажите, – доверительно тихим голосом поинтересовался офицер. – Если боец, закончивший школу боевых искусств, убивает противника в уличной драке, это преступление?

– Да, но ведь этот никого не убил?..

– А если грабитель, угрожая оружием, требует отдать ему одежду и драгоценности, это преступление?

– Да…

– А если нейропрограммист, владея недоступными другим знаниями, вынуждает жертву отдать одежду и драгоценности по доброй воле, от чистого, так сказать, сердца, это преступление?

Дима откинулся в кресле, чтобы оказаться подальше от напористого офицера и поразмыслить над логикой его вопроса.

– По совести – да, но юридически – не думаю, – рассудил молодой человек. – Я никогда не слышал, чтобы кого-то обвинили в экспериментах по нейропрограммированию. Программист действительно может изменить себя так, чтобы вызвать симпатию у важного для него субъекта, а, вызвав симпатию, попросить у того одолжения, в котором ему не откажут. Наверное, может. Но не слышал, чтобы за это судили.

Полковник тоже отклонился в кресле и посмотрел на главу департамента. Его взгляд выражал глубокое удовлетворение уровнем подготовки и сообразительностью сына.

– Все, что ты услышишь или сделаешь с этой минуты, Дмитрий, – строго предупредил отец. – Является государственной тайной. Ни при каких обстоятельствах информация не должна выйти за эти стены. Понял?

– Да.

– Отлично. – Владимир Сергеевич посмотрел на полковника.

Офицер вновь перенял эстафету:

– Вы верно сказали. Ни один нейропрограммист не предстал перед судом. Во всяком случае, ни один такой суд не был освещен в прессе. Мы избегаем огласки, чтобы не подсказать нечистым на руку людям легкий для них и труднодоказуемый для нас способ разбогатеть за чужой счет. В правительстве опасаются, чтобы преступления такого рода не приобрели массовый характер. В настоящее время мы имеем до пяти преступников по городу в год – это не много, такое количество можно контролировать.

– Я тебе объясню суть проблемы, – присоединился Владимир Сергеевич. – Вот, смотри! Существует некоторое количество материальных ценностей – в городе, в стране, в мире. Что происходит, когда кто-то из нас стремительно богатеет? Ценностей прибавляется? Ничего подобного. Соотношение производительность-потребление в мировом масштабе остаются на том же уровне. Тогда откуда у счастливчика деньги? От тебя и меня. Он стал богаче, мы беднее – чтобы где-то прибавилось, где-то должно убавиться. Если новоиспеченный миллионер – неожиданно вспыхнувшая звезда, талант – его успех можно принять, как должное. Человек достиг вершины, борясь за свое будущее на равных с нами условиях. Но, если он ничего из себя не представляет, ничего не дает нам взамен, и использует методы, перед которыми мы беззащитны, заставляя нас с тобой опустошить карман против своего желания, он – преступник. И он не только делает тебя и меня беднее, он угрожает балансу, установившемуся в мировой экономике. Если этот баланс нарушить, получим перепроизводство, миллионы разорившихся предпринимателей и миллиарды голодных тружеников… Понимаешь?

– Думаю, да…

– Тогда перейдем к делу! – Лицо полковника приняло суровое выражение. – Скажите, Дмитрий Владимирович, вы сможете определить: является резкое изменение общественного положения подозреваемого результатом воздействия на него или его окружение неких программных средств, или мы имеем законопослушного гражданина, заслуживающего уважения за свой трудовой подвиг?

Дима на минуту задумался.

– В принципе, да. – Он не был уверен, но полагал, что рассуждает правильно. – Если проанализировать ряд поступков объекта исследования, можно построить модель, описывающую последовательность происшедших с ним изменений. Если в последовательности выявится математический порядок… Но ведь подозреваемый может пользоваться программами на законных основаниях? Медицинскими, например?

– И даже не одной, – подтвердил отец. – По необходимости или стремясь сбить тебя и меня со следа – как правило, они талантливые ребята. Тебе же из разнообразия направляющих воздействий, ведущих наших героев к успеху, нужно выделить те, что ставят их в неравные условия с конкурентами.