Прогрессор галантного века

Месяц уже высоко был на звездном небе, как музыка во дворце смолкла, но свечи остались гореть. Сашка припомнил, что в привычках императрицы было сделать перерыв на ужин, а затем танцы возобновлялись, хоть и в более узком (человек на триста, ха-ха!) кругу. Вошли ли Бельские в этот круг? Оказалось, еще нет. Впрочем, подошедшая к карете княгиня утверждала, что они с Ксенечкой просто устали, так как им совершенно не давали отдохнуть назойливые кавалеры. По дороге домой она сочла своим долгом рассказать Алексу о ходе бала, перечислила всех, с кем танцевала она и кого осчастливила Ксения, особо выделив танец дочери с Иваном Шуваловым, который был "невероятно куртуазным и обходительным".

— Мама, это ведь я с ним танцевала, а не ты! — вспылила Ксения. — Позволь мне судить, был ли он куртуазен. Так вот, главное чувство, которое он испытывал, танцуя со мной — боязнь! Он очень боялся, что императрица обратит на нас внимание и решит, что его куртуазность со мной чересчур велика. Потому улыбка его была фальшива, глаза пусты, а руки холодны!

— Впрочем, да, он тебе не пара. Зато Владимир Голицын, танцевавший с тобой англез, по-моему, был очень горяч! И рост и возраст — все тебе подходит!

— Да? А знаешь, что он подсунул мне записку, в которой приглашает на свиданье "на лоне природы"?

— Дай сюда! И правда: завтра, после обеда, "на лоне природы, недалече от твово дома, на среднем Неглинском пруду. Твой В.". Вишь, какой скорый! Сегодня познакомился, а завтра свиданье на пруду!

— Боится, чтобы кто не перехватил, — вставил молчавший до того Сашка.

— Не зря боится, — с язвинкой ответила Ксения. — Не глянулся он мне. Простоват, двух слов связать не может. Хотя да, горяч, все руки мне истискал.

— Так ты поедешь на это свиданье? — спросила княгиня. — Я тебя, конечно, одну не отпущу, присмотр будет.

— И не подумаю. На роль любовника он не годится, а быть замужем за индюком — доля незавидная.

— Ксенечка! Девочка моя! О каких любовниках ты говоришь!? Я не узнаю тебя: это ты за день так повзрослела?

— Да насмотрелась уж. Этот любовник той, та любовница этому. И все при женах и мужьях!

— Ты права, моя милая. Мне тоже современные нравы сильно не нравятся. А тон задает императрица, которой вовремя не удалось выйти замуж….

— Она вроде бы скоро уезжает в Петербург? — спросил Саша.

— В начале мая, — ответствовала княгиня. — Но перед этим объявила весеннюю охоту на вальдшнепов и утей. Особо пригласила на нее Ксению. Послезавтра — первый день охоты окрест ее любимого Покровского.

Глава девятая. Драма на охоте

В первый день охоты, конечно, не охотились, а лишь съезжались из всех концов Москвы и подмосковных поместий в Покровский дворец Елизаветы и проверяли там ружья, боеприпасы и снасти. Прибыло около 300 участников (ближний круг и особо приглашенные), сотворившие конечно много пальбы. Пирушки в первый вечер не было, так как выезжать надо было рано поутру. Ксению, обрядившуюся в мужской охотничий костюм, привезли туда в коляске с пристегнутым к ней жеребцом, навьюченным ружьем и пистолетами. Кучер должен был найти себе угол в деревне и ждать окончания охоты. Елена Петровна, очень боявшаяся, как бы чего с дочерью не случилось, послала конного Сашу (тоже до зубов вооруженного, в том числе шпагой) тайно за ней приглядывать. И он должен был самостоятельно подыскать себе жилье и замаскироваться. Решили одеть его в подобие то ли охотничьего, то ли тирольского костюма, надеть парик прусского типа и наклеить небольшие усики — получился очень бравый немецкий мужчина, так что Ксения его в порыве чувств расцеловала (в щеки, господа, в щеки).

Поиск жилья у Сашки затянулся и, в конце концов, ему пришлось заночевать в соседней деревне, верстах в пяти от Покровского. Крестьянская семья, приютившая его, очень дивилась на невесть откуда взявшегося немца, который объяснялся на дикой русско-немецкой смеси, но достал из торбы добрую жменю гречки, заплатил за ее приготовление и съел на ночь с удовольствием (остатков хватило на завтрак всей семье). Кроме того каждому ребятенку, коих было в семье девятеро, он дал по петушку на палочке! Впрочем, спать немцу пришлось в бане, так как на лавке в доме к нему сразу сползлись клопы.