Прогрессоры (Лестница из терновника-3)

— А нет?! Сидел, пил твоё вино — и из своей чашки давал пить языческой ведьме, с открытым лицом, не меченой, наглой… думаешь, не собирается убить отца, а Хотуру?! Не кого-нибудь, а Льва Львов! Ты вот что оцени. Это он метит на Престол Прайда — развратная, пьяная, грязная скотина! А если взял в драке, а? Девку свою? Не на войне, а в пошлой драке, как последний деревенский…

— Всё, хватит! — Хотуру оборвал Наставника на вдохе. — Я весь этот подлый поклёп на Львёнка Льва слушать не собираюсь.

— Да ты же… — задохнулся Ному — и Кору услышала какую-то возню, стук падающего предмета и рычание Хотуру:

— Ну вот что — я вижу, к чему ты гнёшь! Ты бунта хочешь — чтобы потом донести! Уж не знаю, на что надеешься, земель моих хочешь, денег — или просто ласк от Святого Совета — но и слепому ясно: моей крови тебе надо. Крови моих волков. Крови моего сына тебе надо.

— Пусти меня! — взмолился Наставник. Кору невольно усмехнулась. — Что ты, Хотуру! И в мыслях не было…

— Тварь ты, — бросил Хотуру с отвращением. — В детстве из тебя бойца не вышло, так ты решил обезопаситься от случайностей, а? Пусть безоружен, зато в тепле — и никого тебе не надо, так? Одна радость — жратва, выпивка, проповеди — и на кровь посмотреть, да? Приятно смотреть на красное? Мало было возможностей посмотреть хорошенько?

— Не надо так со мной, — голос Ному задрожал. — Я — слуга Творца… я же — о завете, об Истинном Пути… добру пытаюсь учить… заблудших…

— Я, что ли, заблудший?

— Просто — мирской человек, не мудрый…

— Ага. Ты — мудрый. С твоей-то злостью? Я, говоришь, слишком ласков со своей старухой? Слишком люблю сына? Слишком думаю о том, другом, которого, наверное, в этом мире и не увижу? Волков сегодня не окоротил? Ну да, мне надо быть таким же деревянным, как ты! Сейчас научусь, только вот отрежу себе то же самое, что ты себе отрезал в юности!

— Наверное, ты прав, — еле выдавил из себя Наставник. Кору подумала, что теперь Хотуру, вероятно, держит его за ворот балахона, и жёсткая тесьма вокруг ворота впилась Ному в горло. — Ты, наверное, прав, Львёнок, а я заблуждаюсь…

Очевидно, Хотуру отшвырнул Наставника от себя — тот впечатался спиной в стену прямо напротив малого алтаря. Кору прижалась к холодному камню всем телом, стараясь превратиться в тень — но Ному даже не взглянул в её сторону.

— Слишком круто… — жалобно сказал он своему Львёнку. — И так спина ноет… я уже не мальчик…

— Молчи — целее будешь, — буркнул Хотуру. — Вздумаешь мутить воду — эта боль лаской покажется, Наставник. Спаси тебя Творец обсуждать при мне чангранских Львят! Не твоего ума это дело — лучше помолись за них!

И ушёл. Кору услышала скорые удаляющиеся шаги и голос Хотуру у храмовых дверей:

— Идите спать. Глупо охранять храм от милости небесной…

Кто-то из волков негромко ответил что-то, видимо, смешное — Хотуру коротко хохотнул, и другие волки рассмеялись. И ушли.

Кору уже совсем было хотела встать и выйти, но вдруг поняла, что Ному остался в храме не один: услышала лёгкие шаги, не похожие на шаркающую походку Наставника. Храмовый служка? Ещё шаги. Ещё один? Ах, ну да…

— Наставник, — сказал молодой голос, — ты цел? Как Львёнок тебе спину не сломал… вот горе…

— Предатель, — донёсся до Кору голос Ному, сдавленный и исполненный тихой неизбывной ненависти. — Слышал, Ику? Ты слышал, как этот грязный предатель тут Льва Львов оскорблял, а? Прайд поливал помоями, веру…

— Веру? Когда? — удивился другой голос, постарше. — Прайд? А мне показалось, что…

— Ох, Чису! — хмыкнул Наставник. — Как можно быть таким тупым! Он ведь поносил веру, Ику?

— Страшно было слушать, — прошептал Ику дрогнувшим голосом.

— Смерть богоотступнику, — сказал Ному еле слышно. — Верно?

Чису, кажется, вскрикнул или ахнул. Ику горячо зашептал:

— Пусть подумают, что это чангранские псы его убили, да, Наставник? Или — наши? Бунт, да?

— Бунт, — подтвердил Ному тихо и злорадно. — Ты, Чису, сейчас возьмёшь, — и золото звякнуло, — выйдешь через тотход, выведешь лошадь и напрямик отправишься в Чангран. В Святой Совет. Вот, смотри, вот что передашь… стой, дописать пару строк… самому Гобну передашь, с земным поклоном. Пусть предупредит Льва Львов — на границе измена зреет.

— Нет, нет, — Кору отметила, как заметались огоньки светилен — головой Чису мотал, что ли? Или махал руками? — Нельзя же о нашем Львёнке…

— Ему будет уже всё равно, — бросил Ному. — А его развратное отродье научится, как говорить, что я, мол, его душу к балахону пришиваю. Дерзит мне, всё время дерзит… я с ним сквитаюсь… когда его обрежут, я полюбуюсь, как эта тварь будет ломаться! Львята слугам Творца на голову сели, возомнили о себе… напомним!

— Мингу? — спросил Чису.

— Правильно! — воскликнул Ику неожиданно радостно. — Будет знать, как называть меня половиной женщины! Он-то станет целой женщиной, вот будет потеха!

— Раз вы говорите… — пробормотал Чису обречённо.

— Иди-иди, — сказал Ному. — Возьми письмо. И не раздумывай мне тут, не сомневайся, а то так и будешь масла в светильни подливать всю жизнь.