Прогулка с продолжением

— Ты про что, Володенька? Про наши отношения? — продолжала я искренне валять дурочку, наслаждаясь своими артистическими талантами и воздействием их на аудиторию.

— Я про все, — коротко отрезал Володька и уже собрался выставлять все точки над «i» в возникшей красивой ситуации, но тут звякнул его сотовик. — Момент, — сказал он и, вынув его, прорявкал: — Степанов слушает! — Тут же у него лицо растянулось в лицемерную улыбку, и он почти просюсюкал в трубку: — Спасибо, Кириллыч, буду тебе должен… Нет, не долго. Спасибо.

Володька завел свою «семерку», резко сдернув ее с места, объехал наш маскировочный «КамАЗ» и помчался по дороге.

— Ты куда так несешься? — спросила я. — У тебя же нет в кармане этой мигающей хреновинки с сиреной, как показывают в фильмах. Еще ДТП спровоцируешь…

— Где наша не пропадала, — пробурчал Володька и резко подрезал какую-то иномарку, отчего та шарахнулась в сторону и разразилась истошными сигналами.

Ну никакой культуры поведения на дорогах у наших водителей, честное слово.

— Твоя Изольда сейчас на Горького в пяти шагах отсюда — сидит в «бээмвухе» около скверика, — коротко доложил Володька, старательно не смотря на меня.

— Точно она там сидит, или машина стоит пустой, а Изольда уже испарилась неизвестно куда? — засомневалась я.

— Должна быть там. Ребята сообщили, что в машине двое и они беседуют.

Володька еще раз свернул с легкими нарушениями и, резко сбросив скорость, поехал чинно и спокойно, как и подобает законопослушному гражданину, особенно когда он не хочет привлекать ничьего внимания.

— Так, значит, говоришь, это все-таки ты замочила Поприна? — совершенно равнодушным тоном спросил Володька, не смотря на меня. Словно даже и не спросил, а просто подумал вслух. Наверное, он таким тоном в своем кабинете с уголовниками общается.

Я выдержала паузу и с несказанным потрясением в голосе переспросила:

— Что?! Что ты такое сказал?

Потом, резко сбросив интонацию, я спросила почти шепотом — эх, какая великая актриса умирает во мне! — словно ужасаясь услышанному:

— Ты с ума сошел, Володька? У тебя крыша съехала?

«Семерка» вильнула влево, потом вправо, справа на нас снова засигналил какой-то неврастеник — и как таким права дают, понять не могу, наверное, за деньги и по блату.

— Кто из нас сошел с ума?! — завопил Володька, брызгая слюной на переднюю панель и на ветровое стекло. — Кто?! Из нас?! Сошел с ума?!

— Ты, я думаю, — спокойно ответила я. — И незачем так орать, я и без повторов хорошо слышу. Как ты мог подумать, мерзавец, что я убила Поприна? Сейчас вот выйду из твоей гребаной машины к чертовой матери, и поедешь один, псих оперный или опер психованный, не знаю, как правильно. Ты что, совсем заработался, что ли? Уже всякую чушь начал пороть…

Все это я произнесла тоскующим голосом, а затем легкими движениями обеих рук вспушила волосы.

Володька резко нажал на педаль, «семерка», видимо, привычная уже к нраву своего хозяина, только еле слышно обиженно взвизгнула и затормозила.

— Вон они, — прошептал Володька, кивая на прижавшуюся к заборчику сквера синюю «БМВ».

Я увидела синюю машину, но разглядеть, кто находится внутри нее, пока не удавалось.

— Проезжай мимо, только не очень быстро, — попросила я Володьку.

Откинувшись назад на сиденье, я постаралась стать маленькой и плоской, чтобы меня не заметили из «бээмвухи». А когда мы проезжали мимо нее, бросила быстрый взгляд внутрь машины.

Рядом с водителем сидела Изольда Августовна и что-то говорила, активно жестикулируя и играя мимикой. Человека, сидящего за рулем, я узнала: вне всяких сомнений, это был Пшенников-первый, тот самый джентльмен, который застал меня в халате и умудрился ничем не высказать своего отношения к этому.

Володька провел машину дальше и поставил ее недалеко впереди.

— Ты видела ее? — спросил он, оглядываясь на меня.

— Ага, — ответила я, — и ее, и его.

— Ну и прекрасно, а теперь, подруга дней моих суровых, ну-ка давай объясняй все. И подробно!

— «Подруга дней моих суровых»! — в полном восторге повторила я. — Володенька, милый, это ты сам придумал для меня, правда?

— Прекрати немедленно! — в полной невменяемости заорал Володька так громко, что мне показалось, будто проезжающая мимо «Газель» даже присела немного от испуга. — Хватит трепаться! Что это за гнилая история с деньгами и убийством?! Отвечай немедленно!

Я поняла, что нужно рассказывать все и не шутить при этом, а то у Володьки, похоже, начинает кружиться голова, если его собеседник, не дай бог, обнаруживает чувство юмора. Тиран, как и все они, мужчины.

— Изольда Августовна, не зная, кто убил ее мужа, подумала, что это сделала я, — монотонно и уныло, как идиоту, начала объяснять я. — Потому что когда мы с ней встречались у меня дома, она мне пожаловалась на плохую жизнь с мужем. Потом было посещение ее «Астарты», а потом почти сразу появился и труп Поприна у меня в квартире. Вот она и подумала, что это моя работа.

— А на самом деле это не ты сделала? — задал Володька дурацкий вопрос, и я с полным правом ответила ему:

— Пошел к черту!