Прогулка заграницей

Нмка, содержательница гостинницы, отвела намъ прекрасныя комнаты съ чистыми постелями; отправляясь въ нихъ на ночь, мы съ Гаррисомъ поршили, что на другой день встанемъ какъ можно ране и будемъ наблюдать солнечный восходъ. Но такъ какъ мы были страшно утомлены, то и спали, какъ полицейскіе; когда мы проснулись и бросились къ окнамъ, было уже поздно, да и не удивительно, такъ какъ часы показывали половину двнадцатаго. Это было тяжелымъ разочарованіемъ. Длать нечего, мы заказали завтракъ и просили хозяйку пригласить англичанина, но та отвчала, что онъ давно уже всталъ и ушелъ еще затемно, причемъ страшно ругался и сердился на что-то или на кого-то. Мы никакъ не могли сообразить въ чемъ дло. Онъ спрашивалъ хозяйку о высот, на которой находится эта гостинница и, узнавъ, что высота ея равна 1.495 футъ, вотъ и все, что она ему отвтила — страшно разсердился и сказалъ, между прочимъ, что среди дураковъ и путеводителей въ этой проклятой стран достаточно провести сутки, чтобы и самому на цлый годъ дуракомъ сдлаться. Гаррисъ сдлалъ предположеніе, что, вроятно, нашъ мальчуганъ далъ ему неврныя свднія; и это казалось тмъ вроятне, что эпитетъ, которымъ англичанинъ кого-то наградилъ, какъ разъ подходилъ къ нашему мальчику.

Посл полудня мы тронулись въ путь и со свжими силами снова зашагали по направленію къ вершин. Пройдя сотни дв ярдовъ, мы остановились для отдыха. Закуривая свою трубку и оглянувшись налво, я замтилъ длинную струю чернаго дыма, медленно ползущую вверхъ по крутому откосу горы. Нтъ сомнній, то былъ локомотивъ. Мы тотчасъ же вскочили и принялись смотрть во вс глаза, такъ какъ никогда ране не видали горной дороги. Наконецъ, мы разсмотрли и самый поздъ. Казалось невроятнымъ, чтобы такая тяжесть могла взобраться по этимъ крутымъ, какъ крыша, горнымъ склонамъ, но фактъ былъ у насъ передъ глазами и для сомнній не было мста.

Часа черезъ два мы достигли прелестнаго мстечка, обдуваемаго чистымъ, свжимъ втеркомъ; небольшая пастушеская хижина пріютилась тамъ за выступомъ скалы; по всей крыш этой хижины были набросаны большіе камни, чтобы ее не сорвало втромъ во время сильныхъ бурь, свирпствующихъ нердко въ этой мстности. Окрестность имла дикій видъ; повсюду торчали скалы, но было не мало и деревьевъ, а мохъ и трава росли везд въ изобиліи.

Далеко внизу на противоположномъ берегу озера виднлись деревни и только сейчасъ намъ бросилась въ глаза разница въ величин между этими деревушками и окружающими ихъ горами. Когда самъ находишься въ такой деревн, то она кажется даже большой, дома въ ней довольно высокими, а окружающія горы нисколько не подавляютъ ихъ своею величиною, но какая разница, когда смотришь съ такой высоты, на которой мы находились въ настоящую минуту! Горы сдлались еще больше и величественне и точно стоятъ погруженныя въ какую-то торжественную задумчивость съ челомъ, окутаннымъ облаками, а деревушки у ихъ подножія, если только непривычный глазъ еще замтитъ ихъ, кажутся такими крохотными и такъ прильнули къ земл, что я не нахожу ничего лучшаго, какъ сравнить ихъ съ кучею сора, натасканнаго муравьями подъ величественными сводами какого-нибудь громаднаго собора. Пароходы, дымящіе гд-то тамъ на дн этой ужасной пропасти, кажутся игрушками, а парусныя и гребныя лодки годными разв только для какихъ-нибудь фей, живущихъ въ чашечкахъ лилій и разъзжающихъ на шмеляхъ.

Внезапно мы очутились среди полдюжины овецъ, мирно щипавшихъ траву около ручейка съ чистою водою, выбгавшаго изъ скалистой стны въ сто футовъ вышиною; одновременно уши наши были поражены своеобразной мелодіей, чмъ-то врод

«Люль…..л…..л…..люль-люль-ли-о-о-о!»,

весело доносившейся изъ какого-то близкаго, хотя и невидимаго источника; мы догадались, что слышимъ въ первый разъ въ своей жизни знаменитую альпійскую свирль — jodel — во всей ея природной дикости. Мы сейчасъ же узнали то пріятное сочетаніе баритона съ фальцетомъ, которое дома извстно у насъ подъ названіемъ «Тирольской трели». Игра продолжалась и доставляла намъ не мало удовольствія. Наконецъ, появился и самый музыкантъ — пастухъ, мальчикъ лтъ шестнадцати, которому въ порыв восторга и благодарности мы дали цлый франкъ и просили поиграть еще немного. Онъ игралъ, а мы слушали. Наконецъ, мы двинулись дальше, а онъ все провожалъ насъ своей мелодіей, пока мы не скрылись изъ виду. Спустя четверть часа мы встртили другого пастушка, который тоже игралъ на свирли, и дали ему полфранка, чтобы и онъ поигралъ намъ. И этотъ проводилъ насъ своей музыкой. Затмъ мы стали встрчать такихъ музыкантовъ каждыя десять минутъ; первому изъ нихъ мы дали восемь центовъ, второму шесть, третьему четыре, четвертому всего одинъ пенни; номера пятый, шестой и седьмой не получили ничего, а затмъ въ теченіе всего остального дня мы платили всмъ другимъ попадавшимся намъ музыкантамъ по франку, чтобы только они прекращали свою игру. Черезчуръ уже много этихъ музыкантовъ попадается въ Альпахъ.