Прогулки на костях

Эти запахи тоже напоминали ему о юности, о тех бесконечных днях всех времен года, когда его спасали тишина и безопасность леса, его мрак приносил с собой чувство защищенности. Сейчас мужчина осознал, как сильно ему не хватало этого запаха сухих листьев на земле, влажного слоя под ними с его густым, глинистым ароматом разложения, более легких запахов папоротника, древесной коры и гниющего бурелома. Будто ожила часть далекого прошлого – эти ароматы годами жили в его памяти, ожидая, пока он раскроет между ними окно.

А также не хватало и звуков леса. В первый же час мужчина оставил позади себя тропы вместе с туристами, шумными подростками, опьяненными своей свободой, и даже одинокими миллениалами, бредущими к любимым лагерям. Теперь самыми громкими звуками были его собственные шаги и сухой шелест листьев на фоне приглушенного и естественного.

Долгое время после смерти Томаса Хьюстона Демарко мучил низкий рокочущий звук, совершенно для него непонятный. Он не только слышал его, но и ощущал на своих барабанных перепонках. Словно на низких частотах играли басы, аккомпанируя всему, что делал Райан – пытался ли он заснуть, слушал музыку или просто сидел за столом, уставившись в окно. Почти всегда с ним, прямо как утренний кофе. Иногда он забывал про этот звук в течение дня, но в тишине тот неизбежно возвращался. Раз за разом мужчина открывал окно или дверь, чтобы проверить, не припарковался ли рядом грузовик, а может, соседи громко включили музыку, слишком низко пролетел самолет, приближается гроза или где-то далеко прогремел гром. Но ничего такого поблизости не оказывалось. Порой казалось, что звук исходит из самой земли. Когда он становился особенно назойливым, а источник его определить было невозможно, Демарко расхаживал по дому – прикладывал ухо к холодильнику или стоял в подвале с открытой дверью, склонившись всем телом в полумраке. Должно быть, что-то случилось с конденсатором, вентилятором или перегруженным мотором.

Каждый раз, когда мужчина находился в тишине, искал тишины или отчаянно в ней нуждался, рокот всегда был с ним. Когда он в одиночестве просыпался среди ночи. Когда он лежал по утрам, жалея, что не поспал дольше. В душе. Один в своем кабинете с закрытой дверью. Один в своей машине с выключенным двигателем и радио. Один. Один. Одни. Рокот всегда был с ним.

В какой-то момент он уже даже решил, что звук этот у него в голове. Опухоль давит на нерв. Короткое замыкание синапса. Может, там что-то постоянно каталось, как маленькие шарики в детских игрушках. Сгущение. Нарушенный поток. Затвердевание чего-то, что не должно быть таким.

Но сейчас, за сотней футов на лесистой горе, рокот исчез. Здесь порхали птицы, а некоторые из них чирикали. Здесь белки прыгали с ветки на ветку. Жужжали насекомые, щекотали его кожу, пили его пот. Но никакого рокота. Слава богу, этот рокот закончился.

Вот уже больше пяти часов он тащился вверх по склону через этот полумрак, тишину и сырость, через утомительную летнюю жару леса. Вот уже пять часов ветви и лианы хлестали и резали его, словно мученика, пока он спотыкался о корни и валуны, падая на колени в спрятавшийся за листьями перегной, пока на каждом шагу его поджидали рычание, кваканье, валуны и камни, пока его беспрерывно кусали и жалили И вот теперь день и ночь уже начали сливаться в одно бесконечное испытание.

Все изменилось на следующее утро – последнее утро подъема в гору, по его подсчетам. Общая высота составляла всего лишь 3100 футов, поэтому Демарко думал, что поиски не займут и половины того времени. Однако он не ожидал, что лес окажется настолько темным и сбивающим с толку, что легко можно будет больше часа идти на восток и считать, что идешь на север. Не думал, сколько времени займет обходить все валуны и скользкие овраги, сколько раз ему придется устраивать привалы и насколько медленно он на самом деле двигается.

В то первое утро в лесу Демарко вылез из спального мешка, свернул и упаковал мешок и брезент, а затем встал у стройного дуба, чтобы помочиться, перед тем как взвалить на плечи рюкзак и пойти дальше. В дороге он хотел пожевать парочку кофейных зерен. На завтрак у него остались последние четыре кусочка вяленой говядины. Он надеялся, что к полудню найдет какие-нибудь признаки того, что здесь побывал человек, – мусор, едва заметный след, разделанная туша животного, запах костра.

Помочившись у дерева, мужчина застегнул ширинку и подумывал достать кофейные зерна и положить их в карман, когда в ствол дерева выстрелили из ружья и на него посыпались обломки коры. Демарко сразу же вытащил «Глок» из кобуры и почувствовал, как его лицо защипало, а глаза заслезились от коры. Затем он нырнул в укрытие за раздвоенный ствол широкого дуба в шести футах справа.

Из-за скользких листьев мужчина оказался на несколько футов дальше, и вот он уже кувыркался, скатывался, отскакивал и скользил вниз по крутому оврагу. По пути вниз он ударился затылком об острый край утеса, спрятанный за листьями, и из-за этого потерял и оружие, и сознание.