Прогулки по Аду (СИ)

Я стоял у окна. Мои глаза были широко открыты, но я не видел города, расстилающегося передо мной. Не видел вертикалей жилых башен, в чьих стеклянных стенах отражались лучи заходящего солнца. Не видел опрокинутую циклопическую полусферу центрального стадиона. Не видел торчащие на горизонте ажурные конструкции планетарного лифта на орбиту Луны. Не видел цепочки трасс аэротакси, причудливой паутиной заплетшие весь город. Не видел своего родного города.

Я видел только ее медленно расширяющийся зрачок, снятый сканнером перед тем, как она закрыла глаза.

Я подумал, что жизнь моя как-то быстро закончилась, не успев, собственно, и начаться.

«Я рос толстым, вялым и неповоротливым. Меня дразнили «жиртрестом», обижали и часто били. Сначала в детском саду, потом в школе и институте. Девушки презирали меня, друзей не было, учителя и преподаватели ставили приличные оценки, но не любили меня.

Черт, — лениво подумал я, — вроде я когда-то уже так думал. И почему институт? Я же только в школе учусь».

Но друзей у меня не было, и девушки действительно презирали меня.

Ева была младше меня на два года и, соответственно, училась в девятом классе. Она была дочерью нашего соседа по дому и папиного приятеля и коллеги — дяди Тиберия.

Тиберий жил под нами и занимал семьдесят первый этаж башни.

Мы с Евой росли вместе. Пока были маленькими, были друзьями. И моя толщина ей не мешала. Играли вместе. Я даже проделал тайный ход на нижний этаж. Ход вел из нашего гаража в гараж дяди Тиберия. Все родители о нем, естественно, знали, но молчали.

И, конечно, я был влюблен. Лет с десяти. В четырнадцать понял, что шансов у меня нет, и моя жизнь превратилась в пытку. Все попытки сбросить вес оказывались бесплодными. Не помогали ни спорт, ни таблетки. Врачи говорили, что после окончания полового созревания, возможно, я похудею. Но после пятнадцати я стал еще толще. Какой-то гормональный сбой. Можно было попытаться вмешаться в геном, но врачи обещали только пятьдесят процентов успеха и двадцать — вероятности наступления необратимых генетических изменений. На таких условиях мама на вмешательство не согласилась. Я-то, понятно, рискнуть был готов, но кто же меня будет слушать. Придется ждать совершеннолетия, хотя тогда вероятность благополучного исхода будет еще меньше. И если к тому времени Ева еще не выйдет замуж, и если в этом вообще будет какой-то смысл.

И вот теперь я понял, что смысла уже нет. Она меня не любит и не полюбит. Она любит этого идиота. Смазливая рожа, отличная фигура, топовое место в школьном рейтинге. Предложение от профессиональной федерации бейсбола. И я, ботаник-жиртрест, ничем, кроме виндборда, не увлекающийся. Сурок против гепарда.

Виндборд — абсолютно безопасный вид спорта, даже мама не возражала. Свалиться с доски невозможно. Крепления для ног сопряжены с антигравом, а антиграв не ломается в принципе. Там просто нечему ломаться. Пока у Земли есть гравитация, он будет работать. Врезаться в стену тоже не получится, функцию автопилота, перехватывающего управление в случае опасности, отключить нельзя. Если попытаться его сломать, виндборд просто не полетит, зависнет в воздухе. И ты будешь болтаться в небе, как цветок в проруби, пока полиция не прилетит, со всеми вытекающими — штраф с родителей и куча неприятностей вплоть до лишения прав.

Но у меня был вариант.

Я отлип от стекла, активировал лив-браслет, перевел в режим генерации, смоделировал электронный ключ от сейфа отца. Я был ботаником-айтишником. Дружил с дядей Тиберием — главным по софту в папиной фирме. Кое-что умел.

Сейф дзинькнул, мигнул зелеными огоньками, поздоровался с папой. Я вынул старинный пулевой пистолет. Проверил обойму, сунул пистолет за спину за пояс, как в фильмах про прошлое, и пошел в гараж.

Папиного всестихийника там не было. Они с мамой улетели в Москву к бабушке. До вечера не вернутся. Мамина «БМВ» стояла, уткнувшись мордой в стену. Она всегда парковалась совершенно по-идиотски. Хотя гоняла только так, пожалуй, покруче папы.

конце гаража стояла моя «хонда». Ну не моя, конечно, мамин старый флаер. Но мне ключи доверяли. В космос на нем не выйдешь, но летные характеристики вполне. Два звука я из нее выжимал, когда предков, понятно, рядом не было. А так больше 1200 в час мне не разрешалось. Но в атмосфере особо и не разгонишься.

Взял свою доску, поставил рядом с «хондой». Нашел пустую канистру из-под антиобледенителя. Вернулся в комнату и слил все пузырьки со сжигателем жира в канистру. Я давно им не пользовался. Ни перорально, ни подкожно. Все равно в терапевтических дозах от него пользы, как мертвому от припарок. Попробуем в массивном вливании.

В гараже поставил канистру рядом с доской. Сел в «хонду» и завел тачку. Стена из бронестекла медленно поползла вверх. Пока движок во флаере не работает, гараж открыть нельзя. И тем более нельзя вылететь на доске с семьдесят второго этажа. Коридор для виндбордов ограничивался высотой в 150 метров. И взлетать, и садиться можно только с земли. Но с земли я боялся. Камеры, сканнеры — пистолет засекут сразу.