Прогулки по чужим ночам

Я выхожу со двора и иду по знакомой улице. Здесь я чувствую себя дома. Не там, где шумный город проколол небо зеркальными небоскребами, не в хмуром и чужом доме недалеко от Бонна, а тут, где разоренные заборы, небольшие кирпичные домики с верандами, речка – за зеленым зданием закрытого интерната. У государства на детей нет денег. И пускай они гибнут на улицах, сбиваются в волчьи стаи, превращаясь в преступников, – никому до этого дела нет… Тут я дома. А сейчас иду в гости…

Зеленые туи качаются на ветру, словно гимнастикой занимаются – наклон влево-вправо, и снова. Их лица такие знакомые. Танька поставила памятники Ирке и Куку. Да я и не сомневалась в этом. И фотографии хорошие нашла – наверное, у Старика взяла. Ласковая улыбка Кука и свежее смуглое Иркино личико. Куда девается душа? Неужели и правда это просто сказка, чтобы утешить нас на пороге вечности? Я не верю. Что-то есть, не может не быть. Там есть ОН. Что-то там должно быть, иначе все, что есть тут, псу под хвост.

– Я знала, что ты сюда придешь.

Танька стала еще толще и одета в жуткую китайскую куртку.

-Да.

– Привет, балерина. Не загордилась?

– С чего бы?

– А почему нет? – Танька садится рядом. – Смотри, какие я им памятники поставила. Кстати, это ты хорошо придумала – прислать Малого к Старику! Только ты могла такое сотворить! Ну ничего, доведем парня до ума, куда ж его теперь. Так ты Рыжего ищешь?

– Ну да. Представь: взял и бросил меня!

– Гордый. Не захотел, чтобы думали, будто он ради денег…

– Не гордый, а дурной. Кто бы подумал? А если б и подумал, что с того?

– Да так-то оно так…

– И ты туда же! Черт, ну где его теперь искать?! Лег на дно – и нет его!

– А тебе что с того?

– Не твое дело.

– Узнаю тебя. Ладно, пойдем обедать, балерина, батя ждет.

Я не хочу обедать. С того времени как исчез Рыжий, мне ничего в горло не лезет! Как он мог так со мной поступить? Разве он не знал, что я не могу без него? А вот он без меня, похоже, запросто обходится.

– Мне пора, – говорю я Старику.

– Уже?

– Да. Похоже, я зря приехала.

– Я всегда тебе рад, Лиза. На ночь глядя никуда ты не поедешь. Иди спать.

– Ладно.

Какая разница, утро или вечер? Мне все равно, даже зима не раздражает, настолько все безразлично.

– Ложись, дочка. – Старик гасит свет. – Вон, Василек спит уже – и ты спи, утро покажет, как жить дальше.

Его ладонь гладит мои волосы – как когда-то давно, когда все были живы.

Утро серое и безрадостное, я сижу на кровати – комната знакома до последней трещинки на потолке. Я дома, но тяжесть внутри не уменьшилась. Я ехала сюда за спасением, с последней надеждой – и все зря. Рыжий никогда не вернется ко мне. Я поняла это в тот самый момент, когда увидела, что он ушел.

Интересно, кто громыхает на улице? Или Танька решила поупражняться с топором? Ее фигуру это не спасет.

– Вставай завтракать, балерина.

Ну вот, легка на помине. Я сползаю с кровати и иду умываться. Вода холодная, но это неважно.

– Пойди во времянку и принеси молоко – на полке банка трехлитровая стоит, да не разбей! – Танька несносна, там же мороз. – Давай, шевелись, пора завтракать, а мне от плиты никак не отойти!

Ладно, раскомандовалась! Пойду, что ж. Собственно, Танька тоже тут дома.

На улице серое утро оседает на плечи деревьев. Все-таки зима меня раздражает. И время тянется долго.

– Привет, Лиза.

Он стоит у крыльца и смотрит на меня, но как-то по-новому – внимательно и тоскливо.

– Появился. – Ярость наполняет меня, я чувствую, что сейчас взорвусь и сотру с лица земли этого рыжего негодяя. – Решил меня помучить? Как ты мог?! Как мог оставить меня, когда я… когда мне так тебя не хватает?!

Я соскакиваю с крыльца и толкаю его. Он специально мучил меня, он знал, что мне будет неуютно и тоскливо, все они знали и только злорадствовали! Ни минуты больше здесь не останусь!

– Лиза, прошу тебя, дай мне сказать…

– Что ты можешь сказать? Я знаю, почему ты сбежал! Ты просто негодяй, ты никогда меня не любил, если так поступил, и, наверное, уже нашел себе другую и…

Он сжимает меня в объятиях, и я чувствую, как бешено бьется его сердце. Или это мое? У нас всегда было одно сердце на двоих, как и одна на двоих жизнь, но как ему об этом сказать?

– Ничего не говори, Лиза, я больше не могу без тебя.

– Ты просто негодяй.

– Да. Я люблю тебя.

– Я никогда тебя не прощу!

– Я люблю тебя.

Наверное, это я и мечтала услышать, хотя много лет меня пугал даже намек на эти слова. Нет. Я хотела их услышать. Я хотела верить, что это правда. И сейчас я в этом уверена, и что мне ему ответить? Не знаю. Но я его больше никуда не отпущу.

– Лиза, ты молчишь?

– Ты же знаешь все сам.

– Так скажи.

– Ладно. Я тоже тебя люблю.

Мы поедем с тобой в теплые края и подождем, пока здесь закончится зима. А потом вернемся и отремонтируем дорожки на даче. Мы многое сделаем – вдвоем. Какое сегодня утро солнечное, кто бы мог подумать!