Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима

На соседних путях стоит еще один поезд, точный двойник нашего. Это встречный экспресс, направляющийся в Рим! Что ни говори, удивительные встречи случаются в зимних Альпах. Проводники, повара, официанты спешат перекинуться парой слов со своими коллегами. Я вижу человека, который, перепрыгивая через сугробы, бежит к нашему вагону. Он передает проводнику письмо, которое тот радостно прижимает к сердцу. Весточка от его молодой жены! С последними парижскими новостями и кучей поцелуев в конце. Наверняка она пишет, что ждет не дождется его домой… Несчастный проводник проклинает замерзший локомотив. Теперь мы точно опоздаем в Париж!

Ну что за жизнь!

Ночные тени уже сгущаются, когда мы двенадцать часов спустя наконец-то вползаем на Лионский вокзал.

Тайна дамы с карминными губами — волнующая за завтраком и уже невыносимо интригующая за обедом — так и осталась нераскрытой. В настоящий момент незнакомка стоит в коридоре, по самые глаза закутанная в пушистые меха. Поезд преодолевает последние метры тормозного пути и со скрежетом останавливается. К нему тут же устремляются носильщики в голубой униформе. Наша загадочная красавица торопится на выход. Вот она ступает на подножку и с рыданиями падает в объятия встречающего ее мужчины. Весь вагон с замиранием сердца взирает на этого счастливчика. О боже! Он выглядит совершенным уродом — жирный, с отталкивающими чертами лица…

В одной руке мужчина сжимает сигару, другой небрежно похлопывает нашего кумира пониже спины.

— Дорогая! — восклицает он по-английски.

После чего парочка удаляется, оставив нас в еще большем недоумении. Увы, похоже, что тайна эта будет мучить меня до конца жизни!

Пески Сахары

Не так давно некая дама написала роман, обогативший английский язык словечком «шейх». Слово это пересекло Атлантический океан, чтобы вернуться к нам уже в своем кинематографическом воплощении. Что нам известно о шейхе? Прежде всего, что он решительный и неутомимый любовник. Ну, и в качестве дополнительных сведений, что родом он, скорее всего, из Алжира.

Если вам повезет оказаться в пустыне и свести знакомство с настоящими шейхами, то настоятельно рекомендую иметь в виду два факта. Во-первых, не впадайте в распространенную ошибку и не называйте их «шиками» — они это просто ненавидят! На самом деле правильно говорить «шей-ик», но в принципе арабы не возражают и против упрощенного варианта «шейк». И во-вторых, помните: шейхи бывают двух видов — местные, отечественные, и колониальные. Местные шейхи — довольно скучная и маловыразительная публика, а колониальных вы, скорее всего, и не увидите. Проживающий в городе шейх мало чем отличается от своих сограждан.

Он, как и все, носит пенсне, почитывает на досуге Анатоля Франса, ходит на службу, получает зарплату и хранит дома фотографию французского президента с его автографом — подарок от правительства Франции. Живет он, как правило, в небольшом домике, устроенном по образцу французской виллы: по утрам здесь пахнет коврами и дешевым кофе, а по вечерам играет заезженная пластинка с шлягером «Я ничья малышка». Уже из одного этого описания вы должны понять, что подобный человек — который, возможно, преподает французский язык в школе для девочек — решительно не годится на роль Плохого Парня пустыни.

Я решил предпринять поездку в Сахару в надежде познакомиться с настоящим шейхом. Итак, рано поутру я выехал из дому верхом на Горячем Фердинанде. Спешу пояснить, что Горячий Фердинанд являлся жеребцом местных кровей, типичным кораблем пустыни. На деле это означало, что он был тощим, дряхлым и безразличным ко всему на свете. К тому же имел привычку хромать на все четыре ноги. Оставалось только удивляться, что при таком наборе изъянов он все же продолжал функционировать.

Когда я впервые увидел этого конягу, то решил, что меня попросту пытаются надуть. Уж я-то знал, как выглядят арабские скакуны! Они все вынуждены носить шоры, поскольку подвержены внезапным приступам головокружения (наверное, из-за того, что целыми днями сломя голову носятся по Сахаре). Кроме того, они горячие и все время норовят сорваться в галоп. Ни одна из этих характеристик не подходила к бедняге Фердинанду! Однако продавец указал мне на безупречный римский профиль коня, что, несомненно, являлось неопровержимым доказательством его благородного происхождения. Надо сказать, что в дальнейшем я не пожалел о своем приобретении, и не раз у меня возникало сильнейшее желание поставить бутылку шампанского своему коню.