Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима

Я смотрел на горстку людей, собравшихся на капитанском мостике и на фор-марсе, и понимал: они — единственные, кто хоть что-то видит на поле боя. Остальная тысяча человек, находящаяся под палубой и внутри орудийных башен, вынуждена им слепо повиноваться. Вся информация о ходе боя поступает к ним в виде голоса в переговорном устройстве или же перемещения стрелочки на блестящем диске. Люди, запертые в стальных башнях, лишь загружают смертоносные снаряды в жерла орудий, но не они стреляют! Электрический сигнал о том, что снаряд загружен, поступает от них к другим людям, а те уже производят залп. Эти самые люди — артиллеристы — тоже сидят взаперти на своем посту и, соответственно, не знают, насколько удачным оказался выстрел.

Их задача заключается в том, чтобы развернуть орудие под определенным углом, зарядить его и доложить состояние «готовность». То же самое можно сказать и о команде, обслуживающей торпедный отсек. Они и вовсе сидят ниже ватерлинии и при всем желании не могут контролировать ситуацию. Все, что от них требуется — это беспрекословное (и максимально точное) исполнение приказов, поступающих сверху.

А значит, вся ответственность ложится на плечи тех, кто находится на капитанском мостике. Именно здесь принимаются решения, определяющие исход сражения.

Сюда постоянно прибывают гонцы с донесениями. Из переговорных трубок то и дело доносятся зловещие, надтреснутые голоса из глубин корабля. Офицеры стоят, пристально вглядываясь в ночные бинокли, и время от времени бросают отрывистые малопонятные фразы. Здесь, на мостике, собрано множество навигационных приборов.

Светятся круглыми дисками путевые репитеры гирокомпасов — в темноте кажется, будто они таращат свои глазища и гримасничают.

— Прямо по курсу, сэр! Эсминцы в действии!

Действительно, вдалеке, у самой кромки горизонта промелькнула вспышка осветительного снаряда.

Темные фигуры на мостике внимательно наблюдали.

— Крейсера в действии, слева по борту!

Новые вспышки в указанном направлении. Затем с темной палубы раздался взволнованный голос гардемарина:

— Справа по борту подозрительный объект, сэр!

Я посмотрел направо, но ничего не увидел. Как ни странно, сообщение курсанта не вызвало никакой реакции. Пару секунд спустя юношеский голос прозвучал снова — на сей раз он прямо-таки дрожал от нетерпения:

— Справа по борту подозрительный объект, сэр!

Старшие офицеры на мостике наконец-то обратили внимание на юного моряка.

— Что за придурок! — прорычал один из них.

— Где ты видишь подозрительные объекты, идиот? — откликнулся другой. — Это один из наших эсминцев!

Несмотря на темноту, я воочию увидел, как съежился от стыда злополучный гардемарин, низвергнутый в пучины прилюдного унижения. Однако его ошибка была мгновенно забыта, ибо в ту же секунду морская гладь ожила и пришла в неистовое движение. Море словно сошло с ума! Послышался громкий возглас: «Вот они где!» Все наши огромные орудия синхронно развернулись в одну сторону и замерли. Они нашли цель…

Нас обстреляли осветительными снарядами. Эти штуки вылетали откуда-то из-за горизонта, парили на парашютах и затем с шипением падали в воду. Я видел вспышки и слышал металлический скрежещущий звук, когда снаряды проносились мимо нашего судна. Один из них с тонким комариным писком пролетел над нашими головами и приземлился где-то на полубаке. Вот черт! Я с трудом подавил желание броситься в укрытие.

— Ну, прямо ночной салют в Хрустальном дворце! — насмешливо заметил один из офицеров.

Дело в том, что падающие поблизости осветительные снаряды не представляют собой опасности. Их назначение — высветить в темноте цель, а для этого они должны приземляться (вернее, «приводняться») позади объекта.

Отлично, значит, пока мы в безопасности! Враг нас не видит, а снаряды предназначались для наших эсминцев.

Эти быстроходные маневренные корабли двигались впереди эскадры и, по сценарию сегодняшнего спектакля, выпускали в неприятеля торпеды. Так и есть! В призрачном зеленоватом свете «осветилок» я отчетливо разглядел серые корабли, оставлявшие за собой пенный след.

— Раздери меня гром, нас обнаружили!

Похоже, моя радость была преждевременной. Осветительный снаряд разорвался где-то за кормой.

И в тот же миг заговорили орудия на борту флагмана.

К ним присоединились наша собственная батарея, а за ней и все остальные… В ярких разрывах снарядов мы наконец-то смогли разглядеть неприятеля: далеко на горизонте обозначились контуры вражеской эскадры — один, два, три, четыре линкора! Они казались такими маленькими — просто стайка белых ящериц на фоне черного моря.

Будь это реальный бой, наши палубные орудия сейчас бы извергали тонны смертельного груза. Мне рассказывали, как бывает на самом деле: огромный корабль на мгновение замирает на месте и, подобно нервному скакуну, прядает в сторону. А люди на палубе внезапно чувствуют, что оглохли. Они подносят руки к ушам и обнаруживают кровь на ладонях. Вот что такое настоящий орудийный залп с палубы линкора.