Прогулки по Кёнигсбергу

Гиппель был знатоком и ценителем изящных искусств. Вокруг дома он разбил прекрасный сад в английском стиле, а парк украсил руинами в античном духе. Чтобы попасть в свой любимый уголок в любое время года и при любой погоде, он распорядился проложить к имению дорогу, вымощенную брёвнами. Позже она превратилась в Хуфеналлее (современный проспект Мира).

Кстати, частыми гостями в загородном доме Гиппеля были философ Иммануил Кант и военный советник Иоганн Георг Шеффнер (не только честолюбивый государственный служащий, но и поэт).

Луизенваль

После смерти Гиппеля в 1796 году его имение приобрёл герр Бузольт — церковный и школьный советник, и в честь своей супруги Луизы переименовал его в Луизенваль («Луизин выбор»).

В 1806, 1808 и 1809 годах, в летние месяцы, в имении проживали прусская королева Луиза и её семья. Король Вильгельм I, будучи в 1861 году в Кёнигсберге по случаю коронации, посетил Луизенваль, где прошла часть (самая, пожалуй, безмятежная) его детства. А через одиннадцать лет он купил это имение и в самом высоком месте парка 2 сентября 1874 года открыл памятник, посвящённый матери — королеве Луизе.

Мраморный бюст королевы работы скульптора Кристиана Даниэля Рауха находился в обрамлении полуротонды, а растущая посреди другой ротонды липа напоминала о Тильзитском мире.

В 1899 году Луизенваль стал наследным имением. В этом же году состоялась закладка кирхи памяти королевы Луизы (современный кукольный театр).

9 сентября 1901 года кирха была торжественно открыта и освящена в присутствии императора Вильгельма II и его венценосной супруги. А в 1914 году имение было передано Кёнигсбергу, как сказали бы сегодня, в муниципальную собственность.

В суровую зиму 1929/30 года все фруктовые деревья в Луизенвале вымерзли, склон (Гиппелевский сад) стал горкой для катания кёнигсбергской молодёжи (собственно, там катаются и сегодня — если выдаётся морозная зима).

В 1937 году Хуфеналлее была расширена, господский дом отрезан от парка и стал использоваться в качестве приюта имени королевы Луизы.

Амалиенау

В 1820 году коммерческий советник Густав Шнель скупил все хинтерхуфенские имения и объединил их в одно. Сентиментальный, как все немцы, он назвал его в честь своей жены Амалии — Амалиенау. В 1901 году на месте этого поместья — по инициативе «Кёнигсбергского общества строительства и недвижимости» — возник пригород Амалиенау: сплошные виллы. А ещё через восемь лет у озера Близнецов (современное озеро Хлебное), на месте старой кузницы, появились кафе и гостевой дом.

Виллы принадлежали состоятельным семьям — именно поэтому уцелели во время штурма Кёнигсберга в 1945 году. В роскошные особняки вселялись генералы и старшие офицеры Советской армии, «наследуя» всю обстановку. Даже хрусталь, благополучно переживший военные действия.

В сборнике «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев» приводятся такие воспоминания:

«На улице Кутузова (бывш. Амалиенау) есть особняк, который до сих пор в народе называют дачей Баграмяна. ‹…› Там жил генерал с молодой женой. Самого генерала я так ни разу и не видела, а вот за его женой часто наблюдала из окна. Она выходила из дома в очень необычном для того времени виде — в брюках — и каждый день тренировала собак. Их было две. Большие овчарки.

Район Амапиенау. Капелла Святого Адальберта

Открытая беседка с памятником королеве Луизе, XIX век

Так вот, племянница жены генерала училась вместе со мной в школе, мы с ней дружили. Как-то раз она пригласила меня и моего брата на свой день рождения. Мы были в доме единственными гостями. ‹…› Было такое впечатление, что мы оказались в сказке. Красивая лестница, ведущая наверх, окна из цветного стекла — витражи. В гостиной, куда нас провели, стоял большой круглый массивный стол и такие же массивные кресла с высокими спинками. ‹…› А под столом сидели собаки. И только стоило нам пошевелиться, как они начинали злобно рычать. Мы боялись даже шелохнуться. Еда, видимо, была очень вкусной, но мы этого не почувствовали».

А ещё с «наследством» бывших жителей Амалиенау связаны вполне мистические истории. Знакомая моей матери, въехавшая вместе с мужем-«трофейщиком» в один из брошенных домов в мае сорок пятого, рассказывала, как однажды на её глазах ни с того ни с сего обвалилась полка на кухне и вдребезги разбился фарфоровый сервиз. Ни одной чашечки не осталось. Точно посуду переколотила чья-то невидимая рука.

Тиргартен

Фордерхуфен был застроен доходными домами и общественными зданиями. Жители старого Кёнигсберга даже не могли себе представить, что излюбленное место их летнего отдыха в XX веке превратится в деловой центр города, а загородные дома преуспевающих кёнигсбержцев начнут использовать в качестве гостиниц и ресторанов.