Прогулки по линии фронта

На КПП все прошло очень гладко. Показали солдатам пропуск, они проверили на всякий случай наши вещи и тормознули первую же военную колонну. Понятно, что мы могли попасть на фронт только так. Никакой другой транспорт не ходил. Причем все это произошло настолько быстро, что мы даже опомниться не успели, как оказались в кабине армейского КАМАЗа и неслись куда-то среди снежных сопок. Солдат попался неразговорчивый. Чтобы не скучать, я включил диктофон и мы начали слушать музыку набулькивая себе изредка по стаканчикам. Колонна растянулась на километры. Дистанция между машинами была метров пятьсот. Мы ныряли и взбирались на снежные сопки, слушали музыку и глазели по сторонам. Изредка попадались какие-то мелкие подразделения Внутренних войск на БТРах, которые то стояли на обочине или на сопке, то носились куда-то вдоль дороги по военным нуждам.

В принципе мы не собирались ехать сразу же в Грозный, а хотели сначала заглянуть в Толстой-Юрт. Там можно было сделать материал о работе Красного креста, о беженцах и МЧС. Переваливая через очередную сопку я увидел дорожный указатель «Толстой-Юрт» и толкнул напарника. Мы смотрели на заснеженную, не наезженную дорогу и все говорило о том, что мы никогда не найдем туда попутный транспорт. Что делать? Выходить? Но куда? В заснеженные сопки? Из теплой кабины — в снежную неизвестность? Это исключалось.

Значит Толстой-Юрт отпадал. Я поинтересовался, так между прочим, у водителя: а куда он собственно едет?

— В Грозный, боеприпасы везу, — ответил он нехотя и еще больше насупился, словно выдал нам военную тайну.

Мы с Серегой переглянулись. Ну, в Грозный так в Грозный. Все равно к людям едем.

Через полчаса сгустились сумерки. Мы все катили и катили в неизвестность, поднимаясь и опускаясь по сопкам. Играла мексиканская музыка. Одолев очередной снежный подъем, мы увидели лежащую на боку санитарную машину. Ее кабина горела. Казалось, что это несчастье случилось только-только. Я начал себя успокаивать: ну, не справились с управлением, завалились на бок. Вот только пламя никак не вязалось с обычной аварией.

Я посмотрел на водителя. Он заметно покраснел. Убрал рядом с собой тряпочку. Под ней лежал автомат.

— На возьми, передерни затвор, — сказал он приглушенно.

— Пожалуйста-пожалуйста, — я передернул затвор и передал автомат ему.

Водила положил его на колени.

Проезжая мимо горящей машины, я отчетливо увидел разбросанные по дороге, окровавленные бинты. Санитарка оказалась прошита в нескольких местах автоматными очередями. У нас было такое чувство, что это произошло буквально за пять минут до нас. Но ни трупов, ни раненых — нигде не было. Серега достал фотоаппарат:

— Может это…? — начал он ни к кому не обращаясь.

Водитель посмотрел на него такими глазами, что всякое желание фотографировать что-либо у моего друга отпало. Мне тоже не хотелось останавливаться. Хотелось поскорее убраться из этого места.

Когда мы миновали машину водила облегченно вздохнул и сказал:

— Мужики, мы везем пять тонн снарядов. Если что случится, открывайте дверь, выскакивайте и бегите нах, как можно дальше.

Я посмотрел в потемневшее окно: снежные сопки, ни одного огня.

— Куда бежать-то?

— Куда хошь, только подальше! — водила был явно раздосадован нашей гражданской тупостью, — Если это все ебанет, то сам понимаешь…

И тут встала такая дурацкая дилемма: в кабине тепло, но если нападут — это верная смерть. Но и выскакивать в ночь, в неизвестной местности — это тоже смерть. Пусть даже с отсрочкой. Но в принципе выбор был прост: или взорваться или замерзнуть. Ни одни из вариантов мне не нравился. И я постарался об этом не думать. Вон мексиканцы, орут себе из моего диктофона и ни о чем не жалеют.

Вскоре с одной из сопок мы увидели Грозный. Точнее мощное зарево огня. Город пылал. И настолько сильно, что даже здания были не видны. Сплошные факела. Небо сотрясала мощная канонада. Машина вновь съехала с сопки и город пропал. У меня возникло сомнение: а правильно ли, что мы туда едем? Может мы несколько поспешили? Не вовремя так сказать? Может люди заняты, а мы им тут здрасьте! Кому ж такое понравится?

КАМАЗ подъехал к артиллерийским позициям и начал разгружаться. Стволы бешено выплевывали снаряды, не останавливаясь ни на секунду. Мы попрощались с водителем и спрыгнули на землю.

Не успел я подумать к кому бы обратиться, к нам уже бежали военные:

— Стой вы, кто?

Мы показали удостоверения, командировочные предписания.

— Журналисты? Ни хуя себе! А как вы тут оказались? С колонной? Ну, бля хитрецы. Сюда же запрещено приезжать.

Нас куда-то повели. Я стал размышлять над словом «хитрецы». Хорошо это или плохо в данной ситуации? Ангелы что-то тоже помалкивали или не хотели со мной разговаривать. Вскоре мы очутились на аэродроме Северный. Нас передали какому-то генерал-лейтенанту. Он был вдрызг пьян. Его лицо сияло пурпурно-красным от мороза и алкоголя. Генерал проверил наши документы и судя по всему сразу же нам поверил:

— Так значит, хотите смерти в лицо посмотреть? Ну, бля, я вам с удовольствием покажу, — его голос звучал с каким-то надрывом.