Прогулки по Луне

На Земле… Так и не разобрался ни в чем. Ни в жизни страны. Ни со своей семьей. Наукой занимался, занимался, а все впустую. Единственную женщину на Земле любил по-настоящему, мне казалось, и она меня тоже любит, а вот ведь – хотела меня взорвать. Думал здесь, на Луне, все сделать по-человечески. Мэри, чудная девушка, доверилась мне, сердце отдала, а вот не уберег ее. Хотя мне почему-то кажется, у нее все в порядке, и Шельга все знает, темнит только. И дед мой лунный намекал – все образуется, мол, само собой.

А с этим Данди вообще ерунда какая-то. Думал, что агент CIA, а вот агент американской разведки ради меня жизнью рисковал. И нисколько не жалеет. Правда, он всегда казался мне симпатичным… Но Шельга-то, продувная бестия, это он ведь сказал о Данди: „Неплохой чудила. Легкий человек. С удовольствием нам помогает. Какая разница – по долгу тайной службы или по зову сердца?“ Еще тогда сказал, до случая в туннеле.

Володя знает что-то, чего я не знаю. Может, информацию по каким-то каналам до сих пор получает. Наверное, есть связь. Точно есть. Зачем он брал в ракету мобильный телефон? Когда впервые выходили в скафандрах, не взял с собой. А потом, когда Шельга с Рали прибыли в Умму, мобильник снова у него появился. Я не спрашивал откуда, наверное, посетил ракету имени Элона Макса. Близнецы тогда еще посмеялись – вот, мол, архаика какая. Есть у него связь. Интересная мысль – с Инной, что ли? Кто здесь мог наладить канал связи, да так, чтобы селениты не могли перехватить телефонные переговоры? Кто-кто? Отец мог, Сергей Альбертович, почему нет? Догадки одни. Расспросить Шельгу, что ли? Не скажет. Если какая-то опасность или что-то важное – не скрыл бы, а о своих эсвээрных или фээсбэшных секретах – всегда молчок! Служака, вышколенный служака.

Так, а Данди? Он ведь давно здесь. У него, конечно, тоже есть связь. Кто-то в Америке знает, что на Луне есть такой Ветров. Что я делал в Америке перед полетом – спецслужбы вряд ли осведомлены об этом во всех подробностях. Но ведь Данди кто-то рекомендовал выяснить у меня, как дела у милой девочки Вероники. Получается, что Данди связан не только с американцами. Надо бы поразмышлять об этом. Поговорю с Шельгой, он тоже задумывался о контактах Нейтена. Спрашивал же меня, с какой стати Данди подставлялся ради какого-то русского визионера?[49] „Визионер“ – не очень-то уважительно по отношению ко мне, хотя, может быть, он и прав – кто я, если не мечтатель?

Ничего, со временем разберемся во всем. Мне дедушка – может, он мне и не дедушка? – все загадками говорил, намеками да метафорами. Господин Воин задачи-то поставил, будь здоров.

И путешествие во времени. Мне кажется, это не сейчас, очень даже нескоро. Сто лет, а то и тысяча. Глобальная задача человечества. На будущее. Построить такое будущее, чтобы вернуться в прошлое, чтобы сделать это будущее возможным. Да и настоящее тоже. Здесь как раз все ясно. Надо строить отношения с лунной цивилизацией, расти, впитывать достижения селенитов и готовить себя к великой миссии.

А вот „лунотрясения“ – это „совсем другой чайник с рыбой“. Здесь разгадка где-то совсем близко. Надо посмотреть, что мы там накопали в пыльных селенитских библиотеках по самообучающим плазменным структурам».

– Так что ты там спрашивал о Веронике?

– Ну, ты знаком с ней? Какая она, расскажи, мне это важно.

– Симпатичная девочка. Пожалуй, даже красивая. Живая, стройная, контактная. Глаза голубые, волосы светлые. Только раз видел ее, подъезжала к нам в районе Венис Бич. Секретарю Макса поручили Лос-Анджелес мне показать, а девочка эта подъехала, на автобусе, наверное. Будто бы к ней. Посмотреть на живого космонавта, наверное. О чем-то меня спросить хотела, мне показалось, но не спросила. Одета была по-летнему – шортики, майка, ключик на шее.

– Какой ключик?

– Небольшой такой золотой ключик с камешком на тоненькой цепочке.

– Три зубчика прямых и один изогнутый?

– Не помню точно, может быть. Наверное, да, откуда ты знаешь?

– Какие вы все русские балбесы. Откуда знаешь, откуда знаешь. Ты хоть представляешь, Юрка-Сережка, что это значит для меня? Это ведь ее, моей девушки, моей «американской мечты» ключик, это я подарил ей ключик перед отлетом.

– Ключик, «американская мечта», русские балбесы… Кто такая «американская мечта», у нее что, имени нет?

– Спасибо тебе, мой дорогой. Если бы я мог отцепить эти висюльки-лимфососы, я бы тебя сейчас расцеловал. Какая тебе разница, кто такая эта девочка, как ее зовут? У меня есть дочь, понимаешь, дочь! Значит, она не соврала. Ну не та, которой я дал ключик, а эта, Инга Шторм, которая звонила мне.

– Фу ты, тебя не поймешь, совсем запутал. Кто тебе звонил? Черт с ними, с этими всеми девушками. Когда это было? Они все давно уже не девушки – зрелые, дородные матроны. Бог с ними. Я рад, Данди, что у тебя дочь на Земле. Поздравляю. Она хоть знает, что у нее на Луне есть отец?