Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 2: Правый берег

Пусть на дворе хоть ветер, дождь и град,
Дадим вам место для прогулки мы,
У нас месье красотку встретить рад,
Ах, как прекрасно здесь среди зимы…

Так вот, этих галерей, былых приютов роскоши и удовольствий, еще уцелело на сегодняшний день в Париже несколько десятков, а иные из них и ныне великолепны. Впрочем, есть еще и другие, похуже сохранившиеся, менее шикарные, но не менее интересные и экзотические. Так что в дорогу, мой спутник!

Знаменитая галерея «Кольбер» размещается близ Национальной библиотеки Франции и принадлежит библиотеке с начала 80-х годов XX века. Библиотека, получив от города галерею, начала с того, что за свой счет великолепно ее отреставрировала и разместила в ней некоторые свои службы. Как раз в это время я стал подолгу жить в Париже и познакомился с внучкой знаменитого философа Николая Лосского, заведующей славянским отделом Национальной библиотеки. Я часто в ту пору приходил в библиотеку и звонил снизу Марии Борисовне, чтобы она провела меня мимо бдительной охраны в свой отдел. Мария Борисовна спускалась вниз, одна или с совсем еще бодрым в ту пору своим отцом Борисом Николаевичем Лосским, сыном философа, приезжавшим в свои восемьдесят с лишним повидаться со мной и с дочкой из Мелена. Дожидаясь их появления, я гулял по этой поразительной галерее «Кольбер» и восхищался ее благородными пропорциями, ее круглой ротондой, росписями «под Помпею», ее полихромной отделкой. И я рад был, обнаружив однажды в книжке, изданной 160 лет назад в Штутгарте, созвучные моим чувствам восторги старинного автора. «У меня слабость к пассажу “Кольбер”, – писал Амедей Кельмер, – я обожаю пассаж “Кольбер”. Меня приводят в экстаз элегантные пропорции его архитектуры, сочетающей ионический и дорический ордеры, величественность его. Меня восхищают эти линии хрустальных шаров, излучающих живой и мягкий свет и похожих на кометы, которые построились в ряд, чтобы, дождавшись боевого сигнала, сняться с места и уплыть в космос».

Конечно же старинный автор пишет о ротонде галереи и о знаменитом здешнем светильнике… Несмотря на пылкое свое пристрастие к пассажу «Кольбер», не забыл он сказать и о замечательном пассаже «Вивьен», этом примыкающем к пассажу «Кольбер» вечном его (с самого 1826 года) конкуренте. Пассаж «Вивьен» был всегда оживленнее пассажа «Кольбер», здесь текла толпа, здесь бойко торговали предметами моды. Ныне все вернулось на круги своя. В пассаже «Кольбер» выставлены эстампы, здесь продают открытки и книги, здесь разместились музей Национальной фонотеки и выдержанное в стиле 1900 года «Гран кафе». А в пассаже «Вивьен» уже с 60-х годов нашего века утвердился стилист моды Кензо, здесь же торгует потрясатель основ и законодатель моды Жан-Поль Готье, торгуют Иоки Тори, Кабалерос и другие. Два этих пассажа перетекают один в другой, оба они великолепны, и, пожалуйста, не забудьте посетить их, когда попадете в Париж.

Чуть западнее пассажа «Кольбер» на той же самой стороне рю де Пети-Шан, на уровне дома № 40, можно и ныне без труда отыскать почтенный пассаж «Шуазель», построенный в конце 20-х годов ХIХ века, примерно в то же время, что и пассажи «Кольбер» и «Вивьен». Постройка его была приурочена к открытию «Опера-Комик», с вестибюлем которой он был связан подземным переходом, так что в антракте зрители прогуливались по этому пассажу, как по вестибюлю, обсуждали спектакль и лакомились экзотическими фруктами, которые были тогда в моде в Париже, а в пассаже «Шуазель» продавались в большом количестве (впрочем, чего там только не продавали, в этом пассаже!). Запах апельсинов, по свидетельству современников, заполнял пассаж (нетрудно предположить, что фрукты были тогда ароматнее, чем в нашу эпоху супермаркетов и химии). Одним из этих современников был поэт Поль Верлен, вспоминавший:

А в пассаже «Шуазель» по-тогдашнему пахло
Апельсинами, и пергаментом, и бельем…

Для Верлена, как и для всех поэтов-парнасцев, обживавших эти места, пассаж «Шуазель» был хорошо знакомым местом. В пассаже находилась лавчонка Альфреда Лемерра, публиковавшего поэтов-парнасцев и ставшего первым издателем стихов Верлена. В пассаже находились и книжная лавка Персепье, и излюбленное кафе молодых поэтов, за стеклом которого можно было часто видеть Теофиля Готье, Леконта де Лиля, Эредиа… Позднее в своих тюремных воспоминаниях Верлен ностальгически писал о зиме 1866 года, когда он и де Лиль были республиканцами, сидели в пассажах и до тюремной подстилки ему было еще далеко.

Этим литературные связи пассажа «Шуазель» не исчерпываются. За год до начала нашего века в пассажном доме № 64 поселились супруги Детуш с единственным своим сыном Луи-Фердинандом. Маргарита Детуш открыла здесь антикварную лавочку. Сын лавочницы позднее стал писателем и прославился под псевдонимом Луи Селин.