Прогулки по Средневековью. Война... Чума... Инквизиция...

АНДРЕЙ МАРТЬЯНОВ При участии Станислава Литвинова ПРОГУЛКИ ПО СРЕДНЕВЕКОВЬЮ

КРАТКОЕ ПРЕДВАРЕНИЕ

Пожалуй, в истории человечества нет более оболганной и окруженной бесчисленными мифами эпохи, чем Средневековье. Период, который, по мнению значительной части историков, протянулся почти на полное тысячелетие — с 4 сентября 476 года по 29 мая 1453 года (отречение Ромула Августула и падение Константинополя соответственно), — с точки зрения среднестатистического современного человека представляет собой непрерывную череду ужасов, войн, эпидемий и костров инквизиции.

Стереотипам и предрассудкам несть числа, причем, что забавно, в массовом сознании на фоне кошмаров наподобие тотального отсутствия гигиены, примитивной медицины, бродящих по дорогам прокаженных и грабящих всех подряд банд «ничейных» наемников прекрасно существуют абстрактные «благородные рыцари» в сияющих доспехах, «прекрасные дамы», проливающие горькие слезы по возлюбленному в высокой башне грозного замка, и прочие менестрели с трубадурами. Все они чисто одеты, и от них не пахнет конюшней. Но стоит покинуть стены замка из куртуазного рыцарского романа, как эпоха снова предстает во всей неприглядности — с текущими по улицам городов фекалиями, покрытыми паршой беззубыми маркитантками и шелудивыми псами, грызущими на перекрестье дорог косточки безвестного неудачника, убитого страшными лесными разбойниками…

Или — или, третьего не дано. Или куртуазнейший рыцарь, сошедший со страниц Артуровского цикла, или бородавчатая ведьма, едва не закусившая Гензелем с Гретель. Черно-белое восприятие.

Тут, конечно, следует поблагодарить советскую научную школу, именовавшую Средневековье исключительно словом «мрачное»: восприятие исторического процесса через призму марксистско-ленинской диалектики сделало свое дело. Исторический материализм Маркса — Энгельса, описывающий ход развития цивилизации как последовательную смену общественно-экономических формаций, обусловленную ростом производительных сил, вполне естественно рассматривал феодализм как отсталую и малоэффективную систему — по сравнению с таким прогрессивным и высокопроизводительным капитализмом. Экономическая «отсталость», соответственно, проецировалась и на другие области жизни: скульптуры по сравнению с Античностью безобразные, литература обслуживает интересы эксплуататоров и церковников, живопись примитивна, народ сер и забит, феодальная верхушка погрязла в интригах, праздности, несправедливых войнах и, как писали в протоколах инквизиции, иных неисчислимых мерзостях.

Давайте провозгласим главный постулат: сравнивать Средневековье с другими эпохами, и уж тем более с современностью, неэтично. Надо понимать, что после ухода в небытие античного мира варвары на развалинах поверженного Рима построили свою, уникальную и неповторимую цивилизацию, которая пускай и унаследовала многое от погибшей империи, но тем не менее не являлась ее прямой преемницей во всех сферах. Язык, культура, ментальность, образ мысли, религия, экономика — абсолютно все кардинально отличалось от Рима.

Скульптуры на фасаде кафедрального собора постройки 1215–1263 годов в Сиене по сравнению с образцами древнеримских статуй угловаты, диспропорциональны и уродливы? Да ничего подобного! Они просто другие! Они созданы принципиально другими людьми, в другую эпоху, для совершенно иных целей, нежели статуя Цезаря Августа в Риме!

Постулат второй, не менее важный. Ни в коем случае нельзя оценивать рассуждения, поступки и действия людей того времени с точки зрения человека XXI века. Усредненный обыватель, какой-нибудь бондарь Жак из Арраса, родившийся в 1300 году, внешне ничем не отличался от нас — две ноги, две руки, голова. Он, так же, как и мы, ел хлеб с мясом, пил вино, растил детей, трудился, отдыхал. Однако тут есть одно существенное «но» — ознакомившись поближе с ходом его мыслительного процесса, устоявшимися и общепринятыми воззрениями на мироустройство и культурным кодом, мы бы пришли к однозначному выводу: перед нами инопланетянин, не имеющий вообще ничего общего с привычными нам людьми.

Да и условный «попаданец», персонаж, столь распространенный в современной беллетристике, очутившись в том же 1300 году, моментально получил бы оглоблей по хребтине с последующим утоплением хладного трупа в омуте от греха подальше — лишь потому, что он абсолютно непонятный, а значит, опасный чужак.

Используем ученое слово «менталитет», означающее, как гласит толковый словарь, «совокупность умственных, эмоциональных, культурных особенностей, ценностных ориентаций и установок, присущих социальной или этнической группе, нации, народу».