Прогулки по старой Коломне. История развития живописного района Северной Венеции

Хотя официально территория Никольского собора и Театральной площади относились ко 2-й Адмиралтейской части, а Коломна начиналась лишь за Крюковым каналом, петербуржцы своей волей закрепили эти места за нею. На большинстве гравюр конца XVIII – начала XIX вв. можно прочесть: «Никольский собор в Коломне», «Большой Каменный театр в Коломне». Поэтому мы в своем путеводителе «захватили» Театральную и Никольскую площади.

Жительствовали тут поначалу адмиралтейские служители и работники, а к началу XIX в. – просто «люди небогатые, обыкновенные чиновники, которые не имеют средств к содержанию себя, кроме жалованья, ремесленники, не достигнувшие до известности, и временно прибывающие сюда из губерний дворяне», – сообщал «Путеводитель по Петербургу» 1843 г.

В Коломне XVIII в. царили глушь и патриархальность небывалые. Все это замечательно описано в «Портрете» Н.В. Гоголя. Торговая улица, например, заканчивалась глубоким болотом, куда местные чиновники ходили стрелять куликов.

По выходе из Лицея, А.С. Пушкин жил в Коломне и описал простоту нравов в поэме «Домик в Коломне». В XIX в. характер коломенского населения не претерпел особенных изменений. На тихих скромных улицах обитали мелкие служащие и заводской люд, работающий на верфях. Главными кавалерами здешних белошвеек считались матросы из Гвардейского экипажа, выделявшиеся исполинским ростом. У казарм на углу Екатерингофского проспекта и Крюкова канала играл по праздничным дням полковой оркестр, а летом экипаж уходил в плавание на императорских яхтах. К слову сказать, последний император любил моряков и в лаун-теннис играл почти исключительно с морскими волками из Коломны.

С моряками могли соперничать только красавцы-пожарные из Коломенской части, помещавшейся в устье Екатерининского канала в огромном здании, похожем на флорентийскую ратушу. У Покровской церкви в садике собиралась по вечерам купеческая молодежь. Молодые люди затевали кулачные бои. Бои происходили обычно у Малого Калинкина моста. Только прибытие конных городовых заканчивало это состязание в силе. На Пряжке, у крупнейшего в городе сумасшедшего дома-больницы Николая Угодника – мальчишки играли в бабки. Чувствовалась близость моря, и в перспективах Офицерской улицы и Фонтанки виднелись огромные портальные краны.

Проживший в конце Офицерской последние девять лет жизни, А. Блок писал о своей округе: «Вечерние прогулки по мрачным местам, где хулиганы бьют фонари, тусклые окна с занавесочками. Оборванец идет – крадется, хочет явно, чтобы никто не увидел, и все наклоняется к земле. Вдруг припал к какой-то выбоине, кажется, поднял крышку от сточной ямы, выпил воды, утерся и пошел осторожно дальше», что говорить – Коломна.

Постепенно меняется состав населения Коломны: его «морская» часть уменьшается за счет притока нового народа. Строительство идет бурно: в 1804 г. в Коломенской части столицы 64 каменных дома (в том числе 2 четырехэтажных и 20 трехэтажных) и 420 деревянных, а через пять лет – уже 254 каменных и 623 деревянных. В 1904 г. в Коломне жили уже 71 666 человек.

Двор, гвардия и балет – три кита, на которых держалась светская жизнь столицы Российской империи. Кварталы, прилегающие к Мариинскому театру, невольно становились богемно-аристократическими. Еще в конце XVIII в. актерская братия заселяла близлежащие к театру улицы и сделалась, по выражению Гоголя, «аристократством Коломны».

В конце XIX в. в Коломне поселяются три великих князя Романовых. Впрочем, это скорее исключением, ибо большинству петербургских аристократов вряд ли могло обрадовать соседство с Синагогой. Самая большая в России Синагога до сих пор стоит в начале Лермонтовского проспекта. В ее окрестностях селились многие из прихожан, входивших в 30-тысячную иудейскую общину столицы. О. Мандельштам вспоминал: «Там, на Торговых, попадаются еврейские вывески с быком и коровой, женщины с выбивающимися из-под косынки накладными волосами и семенящие в сюртуках до земли многоопытные и чадолюбивые старики. Синагога с коническими своими шапками и луковичными сферами, как пышная чужая смоковница, теряется среди убогих строений».

Огромный массив старого города будто иллюстрирует Гоголя и Достоевского: Петербург «Шинели», «Бедных людей» и «Белых ночей».

Но история разрушает стереотипы, внушенные нам созданным литературой образом Коломны как убогого, затерянного на краю огромного богатого города захолустья, где население (по Гоголю) – «самый несчастный осадок человечества». Да и сплошь нищей Коломна не была: городские «табели» даже в начале XIX в. содержат сведения о домах, многие из которых оценивались от 20 до 65 тыс. руб.