Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

— Бог о нас подумает! — ничем иным, только "божьим промыслом" следует объяснять работу отца и его друга Краяродного на оккупантов.

Эшелон медленно втягивается на любимый мост, и как только наш вагон вкатился под первую ферму моста, со мной произошло что-то непонятное и пугающее: вдруг оказался на вершине холма и увидел мост, по которому медленно продвигался поезд в шесть, или десять теплушек… Видел поезд, в котором сам находился, но со стороны! Так интересно! Куда удивительнее, чем недавние упражнения по перестановке местами востока и запада! одновременно был в двух местах! На монастырском холме — и на мосту, в вагоне эшелона! Любимый монастырский холм не хотел отпускать, но хватило ума понять, что если поддамся желанию остаться — то и останусь… трупом в теплушке, а душой…

— Бес, где могла оказаться душа, если бы не устоял против любви к монастырю?

— Где угодно, но не в этом мире…

— Почему устоял?

— Келья сгорела? Сгорела! Что материального осталось в монастыре для тебя? Ничего, только память, а она неуничтожима…

— А склероз? Маразм?

В проползающем по мосту эшелоне находились мать, сёстры, отец, и я рванулся к ним…сознание на долю секунды померкло… и вот опять смотрю из окна теплушки на холм, где только что стоял…Наваждение длилось секунды… Такое со мной было всего один раз и ни разу не повторялось в других ситуациях! Возможно, потому, что в дальнейшей жизни не было бомбёжек? Возможно, что такие "раздвоения личности" случаются от налётов, неважно какой, авиации?

— Друг беся, что тогда со мной произошло? Что это было? Как объяснить?

— Сны видишь?

— Вижу.

— Сны — это когда душа покидает тело и путешествует в иных мирах. Об этом мы писали. Ай, забыл?

— Помню…

— а тогда душа твоя вышла из тела в момент полного бодрствования. Случается такое от "избыточных эмоциональных переживаний", хотя "норму переживаний" никто и никогда не устанавливал. "Нормы выработки" для вас всегда над вами висели, а "норм переживаний" не было. Лишними считали. И такое нужно спросить: сколько событий свалилось на тебя за трое суток?

— Много! И одно "лучше" другого!

— Вот твоя душа и вышла из тела… "прогуляться"… посмотреть на эшелон со стороны…

— Зачем?

— Ей знать… Нет во Вселенной силы, коя могла бы учинить душе "допрос с пристрастием" на тему: "что собираешься делать"? Сколько объяснять?

— А "бог"?

— Нет его…

Для чего помню это — ответа не найти…

Тихо идёт состав, крадётся. Для увеличения порции страха стоило бы написать:

"над мостом кружила советская авиация, пытаясь совершить возмездие "немецким прислужникам, этим подлым врагам народа", но небо оставалось чистым от авиации. Не было самолётов в вечернем небе, никто не пытался бомбить мост по причине твёрдой уверенности в среде советских авиаторов: "в этот мост многие авиаторы пытались угодить хотя бы одной бомбой, но сверху он выглядит, как спичечный коробок"! — жила у лётчиков уверенность о неуязвимости моста.

— Мост заговоренный, неуязвимый! Если до этого в него не влетела ни одна бомба, то не стоит пытаться разбомбить его сейчас! Пустая затея! Почему мост не взорвали отступавшие враги? Построенный до переворота "русский" мост, видно, и в самом деле был заговорён от бомб и тротила! И сейчас он гудел особым гулом, таким гулом, какой мог родиться только от движения металла в металле. От состава. "Поют" не только скрипки от смычка, поют и мосты, когда по ним продвигаются вагоны! Других звуков мост не рождал никогда. Это был особый звук и ни одним музыкальным инструментом его не выразить. Звук от движения металла в металле заглушал звуки моторов советских самолётов "обрабатывавших" станцию за семь километров от моста.

Река под мостом была тёмная и страшная, и я висел над рекой в вагоне. Один.

Вспомнилась река в июне, и я в реке под ярким солнцем — одно, а в конце лета, когда река почему-то потемнела и ты подвешенный в теплушке над ней — другое… Страшно!

Заканчивался вечер, солнце собиралось коснуться краем диска земли, люди на востоке предавались излюбленному занятию: убивали друг друга наиболее "эффективным и востребованным способом": бомбами. Как обычно: сверху — вниз.

А машинист так медленно катит вагоны! Когда он протащит наш вагон через этот про…прекрасный мост старинной постройки!? Почему не прибавит ходу!? Разве непонятно, что нужно быстро проскочить страшное место "между небом и землёй"? Или водой? Поскорее убежать от нескончаемых и осточертевших "ударов с воздуха"!? — машинист не слышал моих "заклинаний" и еле-еле тащил эшелон! "Крался"!

Моя визуализация была ничтожно малой, если не нулевой, и эшелон двигался по мосту не моими мысленными просьбами, а опытом и знаниями машиниста, что управлял изумительно прекрасной машиной по имени "паровоз".

Всякое явление бывает "первым": и тогда испытал первое нетерпение от прохода эшелона по мосту: "я — прошу, а результата — нет"! — но как только хвост состава прошёл последний пролёт моста локомотив выпустил короткий сигнал и прибавил ходу! "Услышал, услышал"! Ну, машинист, вперёд!

— Хорошо просить нужно! Настойчиво! Пусть и мысленно!