Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Флаги пялят наши бывшие "ответственные товарищи" из тех, кто "всегда готов продемонстрировать лояльность" всему, на что им укажут "сверху". Бес, а символы и флаги в ТОМ мире имеются?

— Придёшь — увидишь. Если в подробностях расскажу о тамошней обстановке, то нет гарантий, что раньше срока захочешь туда отправиться. В итоге обвинят меня:

— Бес его совратил!

— ТАМ так хорошо?

— Само собой! Лучше, чем у вас.

— А гимны, перелицованные, как старые лапсердаки, ТАМ исполняют?

— В своё время услышишь! — вот скотина!

— Очень бы хотелось и ТАМ жить с нашими "обрядами". И ТАМ хочу пребывать под родными распяленными символами: "привычка — вторая натура". Желательно, чтобы наши, тутошние, земные отечественные символы были пришпандорены гвоздиками наискосок к стенке и ТАМ!

— Должен огорчить: ТАМ нет стенок.

— Дозволь хотя бы воображением поиграть? Можно?

— Валяй!

— Представляю картину: трое райских ворот по числу основных верований в отечестве нашем, и на каждом из входов — свой флаг. Над центральным входом, разумеется, будет распялен наш флаг. Наискосок, как всегда. И вход только по пропускам.

— Гарантий дать не могу, много хочешь. Глава администрации города двадцать лет у власти, но и до сего дня в слове "завтра" в конце произносит "Я": "завтрЯ". Одну буковку меняет. Как думаешь, кто-нибудь из "близкого окружения", хотя бы раз его поправил? И случится ли такое в будущем? И почему тебя коробит пришпандоренный наискосок к стенке флаг и неверное произношение единого слова из уст "первого лица города"? Не потому ли, что "завтрЯ" присутствует в старой, воинственной, "боевой" песне? Душа не "рвётся в экстазе в неведомые дали" от звуков произведения?

— Рвётся — признался я и, страшно фальшивя, запел:

"… на земле, в небесах и на море

наш напев и могуч и суров!

Если "завтрЯ" война,

если "завтрЯ" в поход

— будь сегодня к походу готов"!

— Это ж надо! Такие песни пели, а всё же в итоге обос… да, это самое… неприятное с вами случилось… "облажались". Не помогли вам песни!

— Терпеть не могу современных и непонятных заграничных слов! Разве чужое и непонятное "облажались" заменит привычное, родное и понятное

"обделались"?

— Принято. Пойдём дальше: исправь на "обосрались".

— А как вот эта, наша, любимая в прошлом, песня?

"Гремя огнём, сверкая блеском, стали

пойдут машины в яростный поход!

Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин

И первый маршал в бой нас поведёт!"

— Обрати внимание на "когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…" Песня уличает в слабоумии: самостоятельно, без указаний "свыше" вы неспособны соображать. Постоянно нужны всякие "сталины", чтобы на убой вас гнать — бил по остаткам патриотизма "враг рода человеческого" — вы совсем дураки, если без команды на смерть не шли. Стадо? Главным в ваших песнях должно быть содержание, а его там нет.

Чтобы дом построить, так для этого предварительно многое нужно сделать: спроектировать дом, место для него найти, проверить место "а не провалится ли строение"? Если всё же дом рухнет и придавит какое-то количество граждан- ничего, дело привычное, остальные живы останутся. А с "революционными" песнями обстояло хуже: как однажды, всех скопом, ими придавили — так и до сего дня придавленными живёте. Заключений паталого-анатомов "смерть наступила в результате отравления этиловым спиртом с большим содержанием сивушных масел" — океан, но ни один анатом не выдал справку "отравление советскими песнями".

— Ничего удивительного: песни сочиняли, как минимум, двое, а орали — миллионы! У двух сочинителей одной песни одному всегда было проще: композитору. К музыке сложнее было придраться, чем к тексту песни, но, бывало, что и за мелодию "прятали". Возвратимся к распятию. Что ты хотел о нём сказать?

— Не о слове, а о его вариациях. "Распялить" — порченое "распять" — учил бес — но "распялить" звучит как-то грубо, эротикой отдаёт… совсем приличное и далёкое от святости, и поэтому "распять" редко употребляете.

— Разве молча нельзя распялить?

— Пожалуй. Главное, основное распятие было устроено, вот уже как две тысячи лет тому назад в чужой и далёкой земле. Распятый Спаситель, допуская над собой позорную казнь, говорил остающимся жить:

— Смотрите на меня, поминайте мои муки, живите так, что бы моё распятие было последним на Земле! — и что мы видим к настоящему времени? "Сын Бога" жестоко ошибся!? Вы учение только потому и приняли, что в его основе лежит распятие, а в каждом из вас сидит скрытый, тайный распинатель. Поэтому чужого распятия вами была принята "на ура", по душе пришлась. Как иначе воспринимать крест с распятым Христом?

— Глядеть на распятого для того, чтобы не было желания самому кого-то распять.

— Заблуждение! Христовы муки не останавливают вам от желания брать друг друга за горло и лишать жизни. Более тысячи лет носите на себе кресты-символы, как "наглядное пособие", а результат — нулевой. Символы не помеха, они местами и помогают:

— "Христос терпел — и нам велел"!

Символы, кои прибиваете гвоздиками над головами чиновников "в присутствиях" — всего лишь кусок ткани трёх цветов. Ткань выдержит, что ей случится… Не убудет…

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза