Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

желанием поразить мир страдают и "пятые" лица, их ещё "седьмой водой на киселе" называют. Понятное дело, интерес читающей публики к сочинениям "первого лица" выше, чем к повествованиям "кисельных товарищей". Как-то один из таких "мемуаристов" на вопрос въедливого корреспондента "вы не пишите мемуары?" ответил:

— "Пописываю"! — дорогой учитель! Узнай по месту нынешнего пребывания своего: кто обучал русскому языку того "экса"? Понимаю, что не ты, но кто!?

Отберите у меня всё, но оставьте только его, родной и любимый язык мой — и тогда богаче меня в целом мире никого не будет!

Обопритесь голосом в понятном, нужном и необходимом слове "пИсать" на первую гласную литеру — и к вам придёт телесное облегчение после естественного физиологического акта! Подчеркните вторую гласную — и вам захочется выразить мысли и чувства в письменном виде о процессе выделения мочи! Чего больше хотелось "эксу" — останется для Истории тайной.

Я не "экс", мне не дозволено "пописывать". "Пописывать" не стану ещё и потому, что меня учил замечательный, редкостный преподаватель "русского языка и литературы". Самородок. Он не "учил", понятие "учил", допускает применение "выволочки и всякой иной порчи телес за нерадение в науках", как выражался учитель, он "преподавал". "Давал", дарил…

— Он — давал, ты — брал! — только поэтому, да ещё и в пику "пописывающему" эксу наши записи следует назвать как-то иначе.

— "Оправдательными документами прошлого" годится? Есть нужда в оправдании прошлого "некоторой части…советских людей"?

Обрати внимание на трудность момента: если советские люди докатывались до совершения предательства, или презренного сотрудничества с врагами, то автоматически теряли звание "советских людей". Как их упоминать?

— Прямо и открыто. В оправданиях нуждаются виноватые, "правым" нет нужды оправдываться. Кто у вас всегда виноват?

— Всегда и во всём виноваты наши "отцы-командиры", "верха", то есть. Мы не знаем наших руководителей, поэтому поминаем их всего тремя буквами: "они". Применяем "они" без уточнения, кто именно эти "они"? Англичане, французы или немцы с итальянцами? На "житие свое" жалуемся с наслаждением.

— Но в последнее время "правые и виноватые" поменялись местами, и чем дальше отдаляется ваше "прекрасное прошлое" — тем чаще и надёжнее будет происходить "смена позиций". Кто первым занялся пересмотром военного прошлого?

— Обиженные граждане Прибалтийских стран так разобиделись, что в пику

победителям иные памятники, противоположной окраски, установили! Ага, погибшим родственникам, воевавшим в дивизии SS! Мало того: ещё и шествия устраивают! Что с ними делать!? Как и чем "вразумить"?

— Не получится "вразумление". Вразумлять — новую войну начинать. Спичкой для стога соломы может оказаться "вразумление". Древняя война кончилась в сорок пятом году, но тогда лишь прекратили стрельбу, а в сознании воевавших она не окончилась и её продолжение видим и ныне. Одни, "полные праведного гнева", кричат:

— Мы вас избавили от "коричневой чумы"! — другие им отвечают:

— И заменили её на "красную заразу"! — двадцатый век прошёл, но много кое-чего нехорошего, местами интересного и весёлого, оставил. Но двадцать первый век обещает быть веселее!

Чем ублажить прибалтов — знает тамошний житель, Кузьма Петрович Лапердосов. "Последний из могикан", из тех, кто был, и остаётся до сего дня "членом великой и мудрой партии двадцатого века". Уж он-то знает, как и чем ублажить прибалтов! Да так "ублажить", чтобы они в нас, раз и навсегда, увидели "настоящих друзей"! Если Кузьма до сего дня верен "идеям Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина", то ничего иного, кроме танков для доказательства своей любви к латышам предложить не может. Только танки!

— Танки отпадают. Времена вразумления "несознательных" танками "канули в Лету", но не все это понимают. Каким может быть сценарий "умиротворения" с применением бронетехники? Вкатить в столицу суверенного государства танки, переловить нынешних стариков, кои молодыми воевали в дивизии "Ваффен SS" и что с ними делать? Сослать, как прежде, в Сибирь? Не получится. Перебить? Пустое занятие, старикам всё едино умирать… Если молодыми не боялись смерти, то чего бояться старушку сегодня?

Отпадают танки… Это пусть заокеанская держава, коя без разговоров "о демократии" и в туалете не обходится, танками "мировой порядок" наводит, а вам нужно изобрести что-то иное. Редкое и гениальное, как всегда и такое, от чего ни одному латышу отвертеться не получится…

А памятники материальные — пустяки, их и взорвать можно, что и случается иногда. Хуже дело обстоит с "памятниками", что в сознании возведены. Взорвать тротилом память о прошлом не получится, тротилу память не поддаётся. В невозможности ликвидировать память тротилом и кроется её сила!

— Поскольку нет выхода, то не следует сидеть у экрана подслеповатого от изношенности монитора и долбить по клавиатуре одним пальцем, а всё набранное стереть до основания!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза