Прогулки с бесом (СИ)

"Предаться земле" - короткое и точное определение, ничего лишнего: "конец всему". У "предаться земле" был ещё один короткий и пугающий смысл: "умерла", но мать им не пользовалась, но отдавала предпочтение "преданию земле". "Предаться земле" несёт в себе незавершенность, звучало замаскировано, изящно, и не имело точности, кою несёт в себе понятное "умерла", "предаться земле" не значило полного и окончательного расчёта с видимым миром.

Причин "предаться земле" у матери было больше, чем нужно: бомбёжка на станции была? Была! Приличная? Очень даже, страшная и "яркая"": в монастыре, в пяти километрах от станции, было светло, как днём... ну, если не совсем, "как днём", то с видимостью, коя позволяла без труда видеть выражения лиц обитателей монастыря, высыпавших на улицы с желанием что-то узнать о происходившем.

Мог отец попасть под "обработку" родной авиации? Вполне, к тому и шло: верной работой на врагов отец заслужил наказание от "родной советской авиации" и повисшая в келье тревога языком матери сказала:

- Зови отца...

- Верно, только ты мог спасти отца... единственный мужчина в доме...

- Да, было, занялся тогда слабым и безобидным видом колдовства, звал отца через поддувало плиты и понять не мог: почему через поддувало, а не через основную, загрузочную дверцу? Через дверцу удобнее?

- Если бы вызывал через дверцу - вызов ушёл бы вниз, в поддувало и не достиг цели, а когда через поддувало - призыв проходил плиту, вылетал в трубу вместе с тёплым воздухом и достигал цели - отца.

- Мать перед обрядом задвижку открывала... на всю... Когда топила плиту - открывала немного, а когда отца звал - полностью...

Низко наклонившись, дверцы поддувал высоко не делают - тихо говорил в тёмный проём поддувала:

- Папка, иди домой... - призыв повторялся трижды.

Вызывая отца - обратил внимание: звуки бомбёжки доносились из поддувала. В отличие от матери, страха за отца не испытывал и улёгся спать с чувством хорошо сделанной "магической работы".

А утром... Утром в келью ввалился отец увешанный сумками, торбами и мешками! С улыбающимся лицом! Слава богу - жив!!! Главная радость - жив, а что было в сумках мешках и торбах - так, дополнение к основной радости:

- Жив отец! - или радость от принесённого отцом добра в мешках и торбах было "первой" радостью, а полная отцова сохранность шла следом за добытым добром? Что в мешках!? Откуда!?

- Оттуда! Пришёл из Рейха эшелон с подарками для воюющих, чтобы доблестные воины Рейха могли вдали от родных очагов отпраздновать великий праздник всех христиан Земли: рождество Христово.

И как атеистическая советская армия и её доблестный воздушный флот могли позволить веселиться врагам на захваченной совецкой земле!? Как отказаться от порчи настроения захватчикам!? Не бывать тому! - и краснозвёздная авиация поднялась в ночное небо...

Заподозрить советскую авиацию в том, что целью налёта на станцию был только эшелон с рождественскими подарками из Рейха - не могу. Думается, что основной задачей советского командования было "уничтожение живой силы и техники противника", а эшелон с подарками для солдат Вермахта попал "под горячую руку", "сверхплановым" Но каковы были основные причины ночного налёта советской авиации - ни один военный историк сегодня сказать не может.

Кроме приятного эшелона с подарками на станции были и военные грузы, а какие - об этом остаётся гадать. Были цистерны с горючим, и это они так ярко озарили свод небесный над монастырём! Настолько ярко, что насельники могли видеть выражения своих лиц. Что такое четыре, или пять километров от монастыря до станции, где было чему гореть?

Что творилось на станции в ночь перед Сочельником - об этом коротко рассказал отец, а я, плюс бесовские "дополнения, уточнения и фантазии" - переведу рассказ отца: в полученном через беса сообщении он дозволил

делать с рассказом всё, что наша пара сочтёт нужным:

- Только не особо врите...

- Всё - в меру, всё - в меру... кроме выпивки...

Глава 100 а.

Свободный пересказ событий "яркой

ночи" на станции за два дня до рождества

Христова (католического).

Элементы фантазии не исключены.

Доблестная совецкая авиация устроила налёт не в Сочельник, а за днь до него. Непонятна логика немецких военных начальников: почему бы не раздать подарки солдатам заранее? Чего ждали? Рождества? Заведённая детская привычка класть подарки под "Танненбаум" в ночь на рождество как бы от Санта Клауса? Верность традициям? Господа воинские начальники Вермахта: крепко, очень крепко несло запахом детства от древнего обычая, прекрасного в мирное время: "очнулся в окопе утром, а на бруствере - подарок из Фатерланда"! Так, что ли? Вот и дождались!

"...когда немцы увидели, что налетевшую советскую авиацию не отогнать, и что бомбёжка ничего хорошего станции не обещает - немедленно была отдана короткая и понятна команда: