Прогулки с бесом. Том первый (СИ)

- Верное сравнение, но сказать "затопили и очаровали сознание" не могу, слишком.

Пришёл на двор, увидел "добро", оценил глазом, и жилка частного домовладельца взяла слово: "кое-что могло пригодиться, но тащить не хочется, да и складировать негде..." - лирические мысли о наших жилищах не огласил, придержал:

- Старый дом живое существо и повторяет хозяина, или хозяин становится похожим на домовладение.

- Прожить в доме от рождения и до смерти не поняв, кто и кому хозяин особый талант нужен. Что не ты хозяин дому, но он твой владыка нет сомнений. Главный в доме домовой, комендант, следом кошка, а на кого дом записан при них в сторонке в слугах пребывает.

Дом, несносным стервец с характером худшим, чем на кого записан. Дом и хозяин вроде семейной пары, где в хозяйках ходит ревнивая Недвижимость. Уйди на неделю из дома - и, вернувшись, почувствуешь, как Дом не принимает тебя, ревнует, как живое существо...

- Мало того: новые жилища легкомысленны и не выражают недовольства так, как развалины возрастом за сотню лет.

- Вот бы у людей так!

Путь к дому соседки длиною в восемь десятков метров обогатился мыслями, кои не приходят и на более длинных расстояниях: "первый чудак, заявивший "я в доме хозяин!" страдал гордыней и не знал, что в доме всем управляет домовой - память о истинном хозяине домовладения не покидали сознание и после прихода на соседский двор.

Осмотрел нажитое добро, но родившиеся малое время назад грустные и непобедимые мысли о быстротечности жития при полной невозможности устоять против инсульта-инфаркта, успели взойти, отцвести и дать плоды. Их-то и выложил:

- Спасибо, ничего не нужно, осточертели бесконечные "стройки века"! - заявил и собрался уходить.

Окинул взглядом завалинку дома, в обзор попался котелок с излишествами технического свойства: "он, немецкий солдатский котелок!" - сомнений о принадлежности посуды

не появились: ни румынских, ни испано-итальянских, или каких иных солдат в роли оккупантов в памятные годы войны в мой город не заносило.

Первыми и кратковременными визитёрами в иноземной военной форме в монастыре на окраине города, отнятым у верующих совецкой властью, без переустройств, не считая "лампочек ильича из расчёта "одна келья - одна точка", переименованный в "городок рабочих", были мадьяры, венгры, то есть.

- Скажи "спасибо" власти советов удравшей на восток и оставившей вас один на один с мадьярами.

Первые иностранные военные люди с двумя названиями, разделили обитателей монастыря на две части: одни называли пришлых "венграми", другие, в знаниях выше на ступеньку пользовались "мадьяр гонвед", похоже о венграх что-то знали. Основной массе насельников монастыря ни мадьяры, ни венгры интереса не представляли, пришлые принимались без русского радушия и фальшивого патриотизма плюс лозунг:

- Чужеземцы, вон из совецкого монастыря! - в общении с аборигенами иностранные военные граждане не давали повода быть изгнанными, но славу:

- Злые, собаки! - успели заработать.

- "От судьбы не уйдёшь", за венграми следовали германцы и дали повод сравнить себя с гуннами.

В чём и как проявлялось мадьяро-венгерское зло на себе не испытал, но не верить монастырцам нет оснований.

Основа всякой вражды пропитание, и к началу оккупации оно, пользуясь языком монастырцев, было "аховым", или почти совсем никаким. Какие могли родиться чувства у монастырской детворы от ароматов венгерской полевой кухни? Одно и не сложное: что-то получить из дымящего котла на колёсах. Получали. Раздача остатков солдатских обедов делалась не за русское непонятное повару-венгру "спасибо", но за труд: принести воды, наколоть дров и вымыть котёл. С чего бы венграм, или мадьярам, держать зло на обитателей монастыря? Разве мадьяры-венгры затевали войну против "страны советов"? Нет, всего-то "держали руку" основных заводил бойни, но мнение о себе:

- Злые, собаки! - редкие венгры-мадьяры, не тревожась о полученной репутации тихо, без эксцессов, убрались в военное пространство неизвестного направления. Или "пропали в пространстве войны"? Оборот верный?

- Сойдёт, но избегай красивостей, война уродливая особа, некрасивая, подлая и жестокая, тратить красивые слова на войну не следует.

- Когда царит, а когда матушка покидает трон - можно и украсить немного.

- Только немного, без излишеств.

Котелок из сарая соседки не мог быть отечественным: объём и форма иные. В некоторых местах солдатского кормильца сквозь копоть, превратившуюся за шесть десятков лет в особый вид эмали, выглядывал белый, "пищевой" алюминий, создавая картину, кою мог видеть только человек сильной эйдетики. Взял в руки:

- Нужен?

- Куда, на какую нужду? Посуды хватает, в металлолом его...

- Беру?

- Бери...

- Благодарю - и открыл крышку: котелок не пустовал, но хранил в чреве из иноземного алюминия нужный солдату европейской армии предмет столового сервиза: старую, многие рты ублажавшую пропитанием, деревянную русскую ложку расписанную золотистой весёлой хохломой: