Прогулки с дочерью по нарисованному парку (СИ)

Очереди страждущих к Сехмету не было, так что первая часть квеста прошла на ура. Сехмет, могучий детина с затейливой татуировкой на шее, по моему мнению, никаким поваром не был. Больше всего к его внешности и учитывая имя, подошел бы огромный ятаган, или такой же огромный лук. Кстати его каша оказалась действительно ужасной. Пресный недоваренный рис, в мутной жиже и сладкий как патока изюм. Правы форумчане были, ох правы. Доел, облизал ложку, похвалил Сехмета и получил котелок для помывки. А дальше начались проблемы. И проблемы чисто мои. Когда я зашел за дом и увидел воду в бочке, то понял, что котелок я здесь не отмою, а запачкаю. Хотя и сам котелок был такой, словно в нем несколько лет жарили чебуреки, ни разу не меняя масла. К фанатам особой чистоты себя я не относил никогда, однако перемывать за дочерью посуду приходилось неоднократно. Так что, сполоснуть грязную посуду в еще более грязной бочке, а потом вручить это человеку который меня угощал, рука не поднималась. И хотя в гайдах было рекомендовано не заморачиваться, ибо Сехмет дает другой котелок, поменьше и не такой грязный я решил посудину отмыть. Поход вдоль канала для поиска места с чистым песком занял примерно минут двадцать. И вот уже больше трех часов я тер эту проклятую посудину, пучком травы. Может быть и стоило бросить, но...

После нескольких проходов песком по боку горшка стало очевидно, что его изначальный цвет отнюдь не черный, а светлый как нержавейка. Мысль о серебряной посудине килограмма полтора весом я гнал от себя до последнего. Чертыхаясь и потирая ладони от холода, я продолжал тереть горшок. Изделие поддавалось неохотно. Наконец оно приобрело почти первозданный вид. С последним оттертым черным пятнышком предо мной предстал:

Малый мелон кухни походной ставки хана Айдыза IV: редкий, серебро, прочность 92/100, дополнительные характеристики: магический.

Требования: Мудрость 4+,

О, вот это мой размерчик! Значит все-таки серебро. Вещь была очень красивая. Емкостью примерно литра на три с широкими боками, толстым плоским дном и затейливыми восточными узорами на широких полосках у дна и горловины. Отдать такую, такую... просто нет слов в обмен на чумазый котелок и рецепт гнусной каши? Но вспомнив некстати, что к ворам и жадинам судьба всегда боком или задом, решил идти сдаваться Сехмету. Выбраться на набережную оказалось той еще задачей. Обрывая траву и промывая драгоценный сосуд я так залил весь берег водой, что теперь с трудом пробирался по мокрому песку пополам с глиной. Ботинки новичка скользили и предательски разъезжались и в какой-то момент, я не удержав равновесия, скатился в холодную воду. Бр-ррр, что я замерз, было ясно и без системных сообщений. Пулей вылетев на набережную я стоял, судорожно выдыхая клубы морозного воздуха. Мокрые штаны неприятно липли к телу. И чего я туплю! Оглядевшись в поисках чужих недобрых глаз, я быстро переоделся в комплект одежды, подаренный травницей. Ох, хорошо-то как! Сухо и тепло! Идем будить Сехмета.

Хозяин долго не открывал дверь. Оно и понятно - спит уже давно. Наконец мой вежливый, но настойчивый стук достиг цели. Зажегся свет и в проеме двери появился Сехмет.

- Сехмет я помыл твой котелок, - сказал я, держа сосуд на вытянутых руках и, что греха таить, любуясь игрой света на его узорах.

Несколько секунд Сехмет переводил удивленный взгляд с меня на горшок, а потом...

- Машалла! Шехзаде Ёж хазретлери! Хозяин опустился на одно колено, склонив передо мной голову, - я знал! Я верил! И этот день настал!

- Сехмет, о чем ты? Какой день? - Я попытался вернуть квест к описаниям в гайдах. - Вот изюм, прошу...

- Ха, ха, ха! - Сехмет поднялся с колен, - прав был Хайдар-паша! Как я узнаю, спросил я его тогда? А Хайдар-паша ответил - принца ты ни с кем не спутаешь! В одежде нищего или платье вельможи, под светом солнца или лун, настоящий Шахзаде никогда не отвергнет никакого угощения и не погнушается никакой работой! Прошу, прошу в дом.

Внутри, Сехмет усадил меня за знакомый уже низкий столик, а сам принялся что-то разыскивать в огромном, во всю стену, шкафу для посуды. Поиски сопровождались его монологом.