Прогулки с Хальсом

Якоб ван Хейтхейсен оставил своему сыну целую торговую империю, способную обеспечить новые поколения семьи. Но увы! Вино со временем превращается в уксус, и наследник империи ничуть не походил на своего умного предприимчивого отца. Виллем мечтал лишь об одном: получить дворянский титул. И ради достижения своей мечты готов был проматывать любые суммы.

Клас ван Фортхаут был значительно старше Виллема и владел самой большой харлемской пивоварней. Жить бы да радоваться, но все та же болезненная страсть омрачала дни господина Фортхаута — жажда титула. Двое самых богатых людей Харлема соревновались друг с другом в сумасшедших тратах и дорогостоящих капризах. «Интересно, при каком дворе собираются изощряться в капризах новые голландцы?» — недоумевали жители Харлема, ведь в Голландии не было короля. Страной управляли Генеральные штаты, то есть депутаты низких сословий, из которых любой ценой стремились вырваться новые голландцы.

Вот таких людей предстояло написать Франсу. Сначала он наотрез отказался от сомнительной чести, но обиженные богачи отправились с жалобой к бургомистру. Полковник ван дер Мер приказал бывшему солдату Франсу Хальсу сделать эту работу. Что ж, он выполнит приказ.

Франс задержался возле портрета шута с лютней в руках и лукаво подмигнул старому знакомому. Как выразился господин Пекельхаринг: «Артист обязан говорить людям правду». Вот именно.

На следующий день господин ван Хейтхейсен предстал перед Франсем собственной персоной. Держался новый голландец надменно и напряженно, немного терялся под учтиво-насмешливым взглядом хозяина дома. Что он, на самом деле, воображает о себе, этот Франс Хальс? Все вокруг твердят, что он великий художник, ну и что с того? Разве он разбогател не благодаря таким людям, как Виллем ван Хейтхейсен? И вот, пожалуйста, никакого почтения! Даже осмелился отказать заказчику, мерзкий выскочка!

Виллем ван Хейтхейсен швырнул на стул шляпу с пышным пером и брезгливо помахал перед носом тонким кружевным платком. Ну и вонь стоит в этой комнате, прости господи! Повсюду видны пятна краски, на полу валяется раздавленная яичная скорлупа и обрывки бумаги… Как бы не испортить новый дорогой костюм!

— Каковы ваши условия, господин Хальс?

— Четыре тысячи гульденов, — не задумываясь, ответил хозяин дома.

От удивления гость чуть не подавился. Как же так? Он доподлинно знал, что больше двух тысяч за портрет живописцу никто не платил! Но темные глаза смотрели на гостя в упор, не мигая, и он не осмелился вступить в торг:

— Прекрасно. Если портрет мне понравится, я готов заплатить пять тысяч.

Сказав это, ван Хейтхейсен гордо расправил плечи. Но художник и не подумал поблагодарить заказчика за неслыханную щедрость.

— В таком случае нам осталось договориться об авансе. Обычно я беру половину суммы вперед. Значит, вы должны мне две с половиной тысячи гульденов.

Ну и нахал! «Хейтхейсен ему должен», какая наглость!

— А почему не две? — поинтересовался заказчик ядовитым тоном. — Вдруг портрет мне не понравится?

— Он вам понравится.

Виллем ван Хейтхейсен задумчиво скривил рот. Конечно, следовало проучить этого проходимца, но… вдруг он подумает, что заказчик не может заплатить жалкие пять тысяч?

— Вы получите аванс завтра утром, — сухо пообещал ван Хейтхейсен.

— Что ж, в таком случае завтра мы приступим к работе, — невозмутимо подвел итог хозяин дома.

Виллем снова чуть не поперхнулся. Он рассчитывал, что художник начнет делать набросок уже сегодня, даже нарядился в костюм, специально сшитый для парадного портрета! И вот, пожалуйста, новое оскорбление!

— Прекрасно! — повторил гость. — Но я хочу, чтобы сеансы проходили не в этой грязной комнате… — Заказчик обвел брезгливым взглядом огромную мастерскую. — … А у меня дома, в привычной обстановке.

Хальс молча поклонился. Что ж, не возражает, тем лучше. Говорят, еще никто из заказчиков не удостаивался такой чести. Все они как один приходили в дом Хальса и часами просиживали на грязном стуле посреди разбросанных кистей, разлитого оливкового масла и раздавленных куриных яиц.

— Обычно я просыпаюсь в десять часов, — продолжал Хейтхейсен, — значит, в полдень буду готов вас принять. Мне бы не хотелось утомляться, поэтому первый сеанс будет недолгим, не больше часа. А дальше мы посмотрим. — Гость едва заметно кивнул хозяину дома и величественно удалился.

Подлый выскочка не стал провожать щедрого клиента, высунулся из мастерской и оглушительно рявкнул:

— Франсина! Проводи господина!

Из-под лестницы выскочила здоровенная угрюмая служанка, молча протянула гостю перчатки и трость, распахнула дверь. Виллем ван Хейтхейсен кинул ей в передник золотую монету, но противная тетка даже не поблагодарила. Уставилась на него выпуклыми серыми глазами, словно ежедневно привыкла находить в своем переднике золотые монеты. М-да, каков хозяин, такова и прислуга. Отвратительный дом, испорченное утро. С этой мыслью ван Хейтхейсен покинул дом Хальсов.