Прогулки с пантерой

— Альберт говорил, что Арина очень нелюдимая. Но знаете, когда мы познакомились с ней поближе, оказалось, что это совсем не так. Уверенная в себе, раскрепощенная женщина. Настоящая светская львица. И заметьте, совершенно без комплексов.

— Постойте, год назад он стал часто бывать с ней на людях, до этого куда реже. Но все-таки вы видели ее раньше?

— Да, пару раз буквально.

— Вам не показалось, что с того времени она изменилась?

— В каком смысле?

— Может быть, она похорошела, стала иначе себя вести?

— Может и стала. Говорю же, фактически я узнал ее всего лишь год назад. До этого она как-то не отложилась в моей памяти. Ничем тут не могу помочь.

— Но вас не удивила эта ситуация. Четыре года Альберт держал свою жену взаперти и вдруг стал активно демонстрировать публике. Не показалось это странным?

— Да нет, — Коньков задумался. Внешне он напоминал мне актера Дэвида Духовны. Беспроигрышный типаж для романтических особ от двадцати и выше. Интеллигентный, но мужественный. Не красив, но обаятелен, вкрадчив. Как кошка.

— Вы что-то еще хотели нам сказать? — Гришка поднялся с кресла, прошелся до окна и обратно и пытливо посмотрел на Дмитрия, — или я ошибаюсь? Во время своего променада Гришка умудрился незаметно закрыть окно, и в комнате стало пронзительно тихо. Так тихо, что можно было расслышать движение стрелки наручных часов.

— Ерунда, — отмахнулся Коньков, — просто вспомнил, что Альберт толковал про какие-то психологические тренинги. Может, в них все дело? Я имею в виду, что может эти тренинги изменили отношения в их семье.

— С этого места поподробней, — встряла я, — что еще за тренинги?

— Да есть в Москве одна модная психология. Василиса … как же ее… а, вспомнил, Иванова!

* * *

— Как тебе этот красавчик? — спросил Гришка. Разговор он пытался совместить с поеданием шаурмы. Получалось не очень. Большая часть блюда в итоге досталась кошке, которая на общепитовских харчах разъелась до размеров небольшого бегемота. Она терлась под нашим столом и ловко ловила падающие из Гришкиного рта куски.

— Прожевал бы сначала, — поморщилась я.

— Отзынь. Ты не ответила. Ах, черт! Да на, ешь! — Гришка сунул тарелку под стол и кошка принялась с утробным урчанием вылизывать посудину, — ууу, прорва.

— Да нормальный мужик. А так… кто его знает. Он не любил Альберта, это и ежу понятно. Опять же хорошо знал семейную пару, легко мог заманить куда угодно. Но главное, Гришк, с Ариной все больше и больше картинка сходится.

— Это да, — икнув, согласился Григорий, — че там он про Василису говорил? Ты, Настюх, знаешь, я всех этих психологов, кроме твоего Лешки конечно, на дух не переношу.

— Лешка психотерапевт, а не психолог, он врач, сколько раз тебе объяснять? Это две большие разницы.

— Ну извини, мать. Поправку принял, но к Василисе все равно тебе идти. Надо на всякий случай проверить.

Кошка, отполировав тарелку до блеска, благодарно муркнула. Потерлась о Гришкину ногу, лениво подошла ко мне, и вдруг со всей дури запустила когти в мою щиколотку, одновременно косясь на почти нетронутую порцию.

— Ай, — вскрикнула я, — лопнешь, старушка.

— Мяу, — согласилась кошка и запустила когти еще глубже.

Под стол перекочевала вторая тарелка, а мы с Гришкой под шумок смылись из харчевни.

* * *

В Василисе странным образом сочетались агрессивная женственность и совершенно мужские черты. Огромный бюст выпирал из выреза ажурной кофточки, в то же время талия без предупреждения переходила в бедра. Пухлые губы смотрелись ужасающе нелепо на грубо вылепленном лице, а яркий, скорее вечерний макияж лишь усугублял жесткость взгляда. Похожим образом выглядят трансвеститы, но я могла руку дать на отсечение, что некоторые ее формы были природного происхождения. Скорее всего, имела места гормональная аномалия. Не исключено, что психологиня каждое утро бреет свой волевой подбородок.

— Милочка, вы должно быть в курсе, что означает слово «конфиденциальность».

Уперев мощные руки в мощные боки, она грозно сверлила меня взглядом, не обещая поблажек.

— И все же? — в сто первый раз возразила я.

— Я не по-русски говорю? — вышла из себя «малышка», — недоходчиво объясняю?

— Ну хорошо, тогда завтра а может быть уже и сегодня, к вам придут из милиции и вам все равно придется эту самую конфиденциальность нарушить. Нужны формальности, ради бога!

— Да что вы ко мне цепляетесь? На каком основании? У меня лицензия, у меня все законно! Что вам надо?

— Ладно, объясню еще раз. Мы расследуем убийство. Очень жестокое. Мы собираем информацию. Любую. Нам важно как можно быстрее найти убийцу. Мы просим вас помочь.

— Да ничем я вам не помогу! У меня все анонимно. Я не спрашиваю у людей ни имен, ни отчеств, не выпытываю их биографию, мне неведом круг их знакомых.

— Как же вы работаете? — удивилась я, — разве психолог не должен знать предысторию?

— У меня свои методы, — отрезала Василиса, — а работаю я жестко. Могли бы и заранее узнать, прежде чем идти ко мне.

— Не узнала, простите. Так что не сочтите за трудность, поведайте.