Проявленная фотоплёнка (СИ)

========== Апрель. Весеннее обострение ==========

— Люблю весну… — растягивается в кресле, снимая с шеи наушники. — Девчонки раздеваются, — мечтательно прикрывает глаза и лениво приоткрывает один, когда дверь в студию громко распахивается. — О, Васнецова…

Женька не в духе, поэтому сдержанно кивает Жоре и отправляет рюкзак на диван. Торопливо скидывает ветровку, и только сейчас Воронцов замечает грязные подтёки на новенькой светло-голубой куртке.

— Кто только таким кретинам права выдает, интересно? Ездить бы научились для начала, идиоты, — недовольно бормочет, думая, куда бы пристроить испачканную вещь. В итоге отправляет на вешалку в углу студии.

Денис приподнимается в кресле и расправляет плечи, не без тени улыбки, оценивая внешний вид напарницы. Облегающие джинсы и обтягивающая майка, красиво очерчивающие спортивное тело. Он невольно засматривается, с интересом разглядывая весеннее преображение в образе Васнецовой. Давно хотелось увидеть её без этих мальчишеских шмоток. Видимо, время пришло, и весна даже на эту грубоватую пацанку подействовала.

— Эй, Земля, я Юпитер! Воронцов, приём! Ты вообще, что ли, в край офигел так откровенно на меня пялиться? — сердито хлопнула ладонями по столу, недовольно поджав красивые пухлые губы.

Денис, как ни в чём не бывало, вышел из временного оцепенения и, озарившись самодовольной улыбкой, нарочно спокойно поинтересовался:

— Ты что-то сказала?

Женька подалась вперёд и больно пнула его ногой под столом. Но, сильно не рассчитав, попала совсем не по лодыжке. И очень быстро поняла это по скривившемуся в лице напарнику, в один миг, сложившемуся чуть ли не пополам.

— Васнецова, совсем головой тронулась? — возмущённо запричитал парень, пытаясь перебороть чувство жгучей боли в паху. — Ты меня так без потомства оставишь.

Совестливая змейка, конечно, шевельнулась внутри светловолосой девушки, но чувство того, что этот кудрявый дебил получил по заслугам — не желало покидать её так легко.

— А ты впредь думай — на кого можно смотреть таким взглядом, будто собираешься прямо здесь и сейчас заняться вопросом планирования будущего потомства, а на кого — нельзя. Иначе род Воронцовых прервётся на одном кучерявом дебиле, который плохо разбирается в том, куда ему свои флюиды весеннего обострения расточать.

Денис даже не взглянул на неё, уткнувшись лбом в стол и стараясь дышать глубже. Женя вопросительно взглянула на Жору, пытаясь понять, действительно ли сделала так больно Воронцову или он, в свойственной ему манере, прикидывается, искусно переигрывая. Но звуковик смотрел на друга с нескрываемым сочувствием, и Васнецова заерзала в кресле, чувствуя себя ужасно виноватой.

— Может, что-нибудь холодное приложить? — участливо поинтересовалась, подъезжая на кресле ближе к Денису.

— Из холодного, Женечка, здесь только твоё сердце, — съязвил и, наконец, медленно разогнулся.

Спортсменка недовольно вскинулась, занеся руку для нового удара, но Воронцов ловко перехватил её, до боли сдавив хрупкое запястье, которое смог запросто обхватить. Недобрым блеском загорелись одновременно два взгляда — тёмно-карий и серо-зелёный.

— Ты доиграешься, Васнецова, — сердито прошептал, сдавив нежную кожу практически до синяков.

— Да? — сдула с лица прядь волос. — И что ты сделаешь? — предприняла попытку высвободить руку, но лишь спровоцировала этим напарника перехватить и вторую её ладонь.

Жора решил поскорее ретироваться из студии, пока эти двое не поубивали друг друга. Он всегда сбегал с поля боя, считая это наиболее разумным решением, когда дело касалось его импульсивных коллег.

— А то… — шумно выдохнул, подавшись ближе. — Займусь вопросом продолжения своего рода прямо здесь и прямо на этом столе…

— Не дождёшься, Денчик. Я тебе причинное место оторву и другой стороной вставлю, чтоб даже мыслей подобных не возникало.

— Дура.

— Дебил.

— Ненавижу.

— И я тебя…

Дыхание перехватывает, когда горячие губы прижимаются, порывисто целуя. Воронцов тянет запястья вниз, жадно сминая девичьи губы своими. Руки саднит от грубой хватки, но Женя даже не пытается высвободиться. Она знает, что он куда сильнее в ярости, чем все её приёмы из спортивного прошлого.

— Пусти… — почти требует, на секунду отстраняясь и уже в следующий миг, касаясь языком её языка. Невольно упирается коленом между девичьих ног.

Васнецова не уступает ему в этой разгоревшейся игре, с каждым прикосновением вытесняя из головы всё нужное и ненужное. Остаётся только борьба: губ, языков, ненависти и любви. Они ходят по опасной грани, понимая, что шаг влево, шаг вправо — и всё. Процесс будет необратим. Придётся выбрать одну какую-то сторону и играть уже по определённым правилам. А пока они балансируют по тоненькому канату, натянутому над бездонной пропастью, и утопая в противоречивом спектре ощущений. Ненависть и любовь — та ещё ядерная смесь. И от одного до другого — невидимая связующая нить.

— Женич…

— Ненавижу, когда ты меня так называешь, — качает головой, закрывая глаза и прижимаясь к нему лбом. Лицо горит, на щеках выступают неравномерные пятна румянца.