Пройдённый путь (Книга 1)

Оказалось, что все три бронепоезда были захвачены противником в Царицыне. Белые решили использовать их вместе с пленными экипажами. Вот экипажи и воспользовались случаем, чтобы уйти из плена.

- Когда офицеры приказали стрелять, мы ударили выше ваших голов, а потом, когда офицеры поняли это - мы их перебили, - рассказывали пулеметчики и артиллеристы, вылезшие из бронепоездов.

2

Продолжая движение на юг, вниз по течению Медведицы, корпус подошел передовыми частями к станице Усть-Медведицкой (Серафимович) на Дону и установил связь с 23-й стрелковой дивизией 9-й армии, расположенной в станице Глазуновской. Таким образом, разрыв, продолжительное время существовавший между 9-й и 10-й армиями, был ликвидирован.

Штаб Конного корпуса расположился в хуторе Кепинском. Тут я получил через штаб 10-й армии письмо от К. Е. Ворошилова, находившегося на Украине. Из письма Климента Ефремовича я впервые узнал о рейде корпуса Мамонтова по глубоким тылам наших армий.

Климент Ефремович писал, что рейд Мамонтова очень опасен для нас и что, по его мнению, для борьбы с Мамонтовым должен быть использован Конный корпус как самое мощное соединение красной кавалерии. "Найти Мамонтова, разгромить его - вот, по моему мнению, ваша первостепенная, а для республики необходимая задача", - заключал он свое письмо.

К этому времени, по данным разведки корпуса и по информации, полученной мною от начальника 23-й стрелковой дивизии Голикова, противник занимал перед нами фронт по правому берегу Дона от станицы Клетской до станицы Усть-Хоперской. Затем его фронт проходил по левому берегу Дона. Перед левым флангом 9-й армии и Конным корпусом особо сильной группировки белых войск не было.

При оценке создавшейся обстановки у меня созрел заманчивый план дальнейших действий корпуса, который я решил доложить командующему.

Существо этого плана заключалось в том, чтобы переправить корпус через Дон и нанести удар на Миллерово, где, по имеющимся у нас сведениям, размещался штаб генерала Сидорина - командующего Донской армией. После разгрома штаба Сидорина повернуть корпус на север и действовать по правому берегу Дона, вдоль железной дороги Миллерово - Воронеж.

Этими действиями предполагалось, с одной стороны, разрушить тылы противника и разгромить его войска, действующие в направлении Воронежа, и, с другой - принудить Мамонтова вернуться из рейда по нашим тылам.

Я считал, что действия нашего Конного корпуса по тылам белогвардейцев будут наилучшей контрмерой против рейда Мамонтова.

Готовясь к претворению задуманного плана в жизнь, корпус усилил разведку с целью найти удобные переправы через Дон, в частности разведать броды. Зная, что начальник 23-й дивизии Голиков - житель станицы Усть-Медведицкой, я лично поехал к нему, чтобы и его порасспросить о возможности переправы корпуса через Дан.

У Голикова я узнал все, что мне было нужно, и, кроме того, познакомился с только что полученным им приказом Реввоенсовета 9-й армии, в котором говорилось об измене его предшественника на посту начальника 23-й стрелковой дивизии Миронова, бывшего казачьего офицера, тоже уроженца станицы Усть-Медведицкой. После революции Миронов, став на сторону Советской власти, сформировал 23-ю стрелковую дивизию. Затем он сдал командование дивизией Голикову и убыл в Москву в казачью секцию при ВЦИК РСФСР, которая поручила ему сформировать в Саранске Донской казачий корпус. Не закончив полностью формирование корпуса, Миронов увел казаков из Саранска, будто бы для оказания помощи Южному фронту, а на самом деле для того, чтобы перейти на сторону белых. Объявляя Миронова вне закона, Советское правительство предписывало всем командирам частей и соединений Красной Армии в случае появления изменника в их районе принять меры к аресту его и отправке в вышестоящие инстанции.

Вернувшись в хутор Кепинский в тот же день, 7 сентября, я объявил об измене Миронова в приказе по корпусу, а вечером вместе с комиссаром корпуса Кивгелой и начальником политотдела Суглицким поехал в штаб 23-й стрелковой дивизии, чтобы совместно с ней организовать разоружение корпуса Миронова.

Мы предполагали, что Миронов будет пробираться к своей бывшей дивизии, и это предположение оправдалось.

Когда мы приехали к Голикову, тот сообщил нам о прибытии в дивизию сотни казаков корпуса Миронова, командир которой доложил, что Миронов приказал ему разыскать штаб 23-й стрелковой дивизии, донести о месторасположении его и ждать прибытия корпуса.

На совещании, собранном в связи с этим в штабе 23-й дивизии, я высказал предположение, что Миронов явно рассчитывает на поддержку 23-й дивизии как бывший ее начальник и организатор.

- В частности он, видно, рассчитывает и на вас, товарищ Голиков, как на своего первого помощника в организации дивизии, - сказал я.

- Что вы, что вы! - замахал руками Голиков. - Я знаю Миронова, мы с ним земляки, но это нисколько не означает, что я стану на сторону предателя.