Пройдённый путь (Книга 2 и 3)

В походе и боях с 25 мая по 12 августа мы потеряли 6246 лошадей. Поэтому наши ремонтные комиссии усиленно занимались доставкой коней.

Комиссары и политические отделы дивизий использовали относительное затишье для широкого развертывания партийно-политической и культурно-просветительной работы. В частях проводились лекции и доклады, коллективные читки газет и беседы главным образом о внутреннем и международном положении Советской республики. Там, где позволяла обстановка, начали функционировать школы грамоты, кружки художественной самодеятельности и театры.

В связи с вступлением на территорию Галиции Реввоенсовет Юго-Западного фронта выступил с обращением к войскам. Разъясняя его, мы стремились, чтобы каждый боец понял интернациональную роль Красной Армии как заступницы угнетенных.

В 4-й кавалерийской дивизии состоялась красноармейская конференция, сыгравшая большую роль в подготовке всей армии к предстоящим боям. В принятой на ней резолюции говорилось: "Первая конференция 4-й дивизии, заслушав доклад о войне с белополяками и о стоящих перед нами задачах, подтверждает свою полную солидарность с политикой Советского правительства, выражающей революционную волю русских рабочих и крестьян по вопросу о войне с польской шляхтой. Мы, бойцы, громко заявляем на весь мир, что мы не ведем войны с нашими братьями польскими рабочими и крестьянами, что мы не покушаемся на их самостоятельность, на их землю. Мы идем освобождать польский народ от ига польских помещиков и генералов, которые, задушив в цепях рабства свои трудящиеся массы, хотели набросить петлю на русский и украинский народы. Мы глубоко сожалеем, что приходится проливать кровь польских солдат, которых насильно заставляет против нас воевать польская буржуазия"{65}.

Этот документ, разосланный потом во все части, явился важным фактором воспитания высокой политической сознательности и крепкого морального духа бойцов. Он обсуждался на красноармейских конференциях и других дивизий, а в соединениях, находившихся в соприкосновении с противником, где обстановка не позволяла проводить конференции, - на собраниях подразделений. Кроме того, командования дивизий издали приказы, призывавшие личный состав мужественно бороться с врагом, быть непоколебимо верными советскому народу.

Ну и, конечно, подъему боевого духа способствовало чествование отличившихся в боях. В торжественной обстановке вручались ордена Красного Знамени лучшим из лучших героям-конармейцам. Среди награжденных были командир эскадрона П. Н. Мазур, боец Федор Неглядов, командир полка Т. Т. Шапкин, комиссар бригады К. С. Свиридов, командир артиллерийского дивизиона Д. 3. Коломиец, боец Евграф Маринин, командир взвода Иван Бойченко и многие другие.

Два дня - 9 и 10 августа - в Вербе стояла непривычная тишина. Большинство работников полештарма выехали в дивизии. По моему указанию они уточняли численный и боевой состав частей, проверяли ход и качество ремонта вооружения и обозов - вообще подготовку к предстоящему наступлению. Армейские разведчики выехали на передний край, чтобы уточнить линию соприкосновения с неприятелем, попытаться выяснить группировку польских войск.

Я тоже использовал любую возможность, чтобы побывать в войсках. В одну из поездок наблюдал, как бойцы выведенных в резерв 4-й и 11-й дивизий "атаковали" поезд-баню. После купания они получали новое обмундирование и радовались словно дети. Поистине удивительно, как даже небольшой отдых преображал людей.

Десятого из Бердичева вернулся К. Е. Ворошилов с важными новостями. Он разговаривал по прямому проводу с А. И. Егоровым. Тот сообщил, что в ближайшее время предполагается Конную армию передать Западному фронту.

- О новой задаче ничего неизвестно? - поинтересовался я.

- Как же, спрашивал об этом. Александр Ильич заявил: пока Конармия подчинена Юго-Западному фронту, у нас остается прежняя задача. Он приказал быть готовыми в ближайшие дни наступать на Львов.

- Ну а что еще нового вы узнали?

- Понимаете, как нехорошо получается. Когда мы перейдем в Западный фронт, то подчиняться будем ему, а на снабжении останемся в Юго-Западном. Спрашиваю: "Почему так?" Егоров отвечает: "Главком распорядился".

- Да, это действительно неудачно. Причем я уже имею горький опыт. Когда, помню, Конный корпус на артиллерийском снабжении находился в одной армии, на денежном - в другой, а на продовольственном и фуражном - в третьей, то фактически нигде мы ничего не получали. Зато каждый считал себя вправе командовать нами.

- Это плохо, - согласился Климент Ефремович. - Я хотел переговорить с главкомом, но связаться с Москвой не удалось.

- А что, если мы обратимся к Каменеву с просьбой взять армию в свое подчинение? Тогда и снабжаться будем непосредственно из центра.

- Правильно, - подхватил Ворошилов. - Кстати, напомним ему, что он сам выразил согласие с такой постановкой вопроса, когда принимал нас в Москве.

Не откладывая в долгий ящик, мы тут же отправили в Москву телеграмму...