Пройдённый путь (Книга 1)

"Иосиф Виссарионович! - начал Климент Ефремович. - Положение настолько тягостное, что ваш приезд является единственным якорем спасения. Передайте нашу покорнейшую просьбу Ильичу, пусть он вас отпустит всего на день или полтора. Мы все несказанно рады, что смещен Шорин. Если приедете в Ростов, на месте убедитесь, что простого смещения, да еще с повышением, для него недостаточно. Мы все считаем его преступником. Его неумением или злой волей (в этом разберется суд) загублено лучших бойцов, комсостава и комиссаров более 40% и до 4 000 лошадей. Если почему-либо Ильич не согласится на ваш приезд, хотя он в интересах Республики необходим, настойте, пожалуйста, на немедленном выезде в Ростов Орджоникидзе... У нас связи с Саратовом нет и не было. С вами связались совершенно случайно. Одна и самая важнейшая просьба, не терпящая ни одного дня отлагательства: для сохранения остатков Конармии настойте на немедленном откомандировании в наше распоряжение 9-й стрелковой дивизии. Наше поражение являлось следствием отсутствия прикрытия пехотными частями флангов и закрепления достигнутых рубежей. Заодно вторая просьба: укажите на крайнюю необходимость срочного пополнения Конармии. Самая захудалая конница, болтающаяся в тылах Кавказского фронта, в наших руках сделается наилучшим боевым и ценнейшим материалом для Республики. Обещанные вами 3 000 седел мы так и не получили"{42}.

Поздно вечером этого же дня Реввоенсовет Конармии вновь соединился со Сталиным и спросил о результатах его переговоров с Москвой.

Сталин ответил:

"Результаты таковы, что я к вам пока выехать не могу, - это первое; второе - мы перебрасываем в район Иловайская две лучшие дивизии, из них одна Латышская; третье - мы сегодня или завтра выбросим Шорина из Дебальцева (в Дебальцево размещался полевой штаб Кавказского фронта - С. Б.); четвертое я добиваюсь и надеюсь добьюсь отставки Сокольникова..; пятое - дней через восемь выеду к вам..."{43}

4 февраля состоялся разговор по прямому проводу между Сталиным и Орджоникидзе. Я привожу этот разговор, поскольку он ярко характеризует создавшееся положение.

"У аппарата Орджоникидзе.

Сталин. Здравствуй. Два дня ищу, в Саратове ли? Нашел. Дважды говорил с Конной армией. Выяснилось: 1. Шорин до сих пор продолжает командовать вопреки приказов. 2. Шорин ведет войну с Конной армией. За период последних операций отобрал у нее подчиненные ей в оперативном отношении две стрелковые дивизии. Командарм 8 Сокольников создал вокруг Конармии атмосферу вражды и злобы. 3. Саратовский штаб изолирован от Конной и 8 армий из-за Шорина, ввиду чего он рискует превратиться в фиктивный штаб. В результате всего этого - полная дезорганизация правого фланга.

Узнав все это, ЦК партии потребовал от меня немедленного выезда в район правого фланга для разрешения вопросов на месте, но я не мог выехать по некоторым причинам, о которых я здесь говорить не стану. По моему глубокому убеждению, ваш новый комфронт и члены Реввоенсовета должны принять следующие меры: 1. Немедленно удалить Шорина. 2. Выехать самим на правый фланг. 3. Объединить группу Думенко с Конармией в одну мощную силу, подчинив первую последней. 4. Передать Конармии в оперативное подчинение две стрелковые дивизии для опоры на флангах. 5. Отставить командарма 8 Сокольникова без промедления... Обо всем этом считаю своим долгом сказать тебе на основании всех имеющихся у меня данных. Если хочешь, я могу потом передать копию одного из моих разговоров с Конной армией. Я кончил.

Орджоникидзе. Здравствуй. Все, что ты передал, я понимаю, но из-за отсутствия связи мы были не в силах изменить создавшееся положение. Шорин со вчерашнего дня уже не командует, приказ ему вручен в Купянске. Надеемся, все это удастся уладить, хотя с некоторым запозданием. Разговор с Конармией просим передать. Нельзя ли получить через вас Конную и 8-ю армии. Жду копию переговора с Конной армией. Лично я полагаю, что нам по приезде на. место удастся живо покончить с этой бессовестной травлей.

Сталин. Прямую связь с Конармией по техническим условиям дать не можем, но можем связать вас с ней путем передачи нашей аппаратной. Через час вызову Конармию и сообщу ее ответ на вопросы, которые вы намерены ей поставить. Нужно только эти вопросы получить от вас предварительно. Ради бога, выезжайте только поскорей на фронт. Передаю для сведения разговор по прямому проводу с Конармией"{44}.

5 февраля мы получили телеграмму от Реввоенсовета Кавказского фронта, подписанную Г. К. Орджоникидзе и М. Н. Тухачевским, следующего содержания:

"Сейчас ознакомились с вашим разговором с товарищем Сталиным и неприятно поражены сложившейся обстановкой в отношениях соседних армий и некоторых отдельных лиц с героической красной конницей. Мы глубоко убеждены, что старые дружественные отношения возобновятся и заслуги и искусство Конной армии будут оценены по достоинству. Завтра выезжаем в вашу армию"{45}.