Пройдённый путь (Книга 1)

Однако наша кавалерия тоже была не из железа. Чтобы сохранить силы людей и лошадей, я приказал прекратить погоню. Собрав трофеи, части дивизии сосредоточились на ночлег в хуторе Камышеваха, выставив сторожевое охранение в сторону станицы Хомутовской. В сторожевое охранение были назначены подразделения 19-го кавалерийского полка. Я вызвал к себе командира полка Петра Стрепухова и подчеркнул особую ответственность, которая сегодня ложится на сторожевое охранение в связи с тем, что люди исключительно утомлены. Я боялся, что, если не будет строжайшего контроля, бойцы охранения уснут, сами того не желая. Могло ослабить бдительность их и то обстоятельство, что белогвардейцы еле унесли ноги.

На Стрепухова, одного из лучших наших командиров, человека, не знавшего устали и страха, можно было положиться в любых условиях. Однако мы с комиссаром дивизии Кузнецовым, сменившим Савицкого, который убыл по болезни, не спали всю ночь. Это была ночь на 26 апреля.

Дивизия, стремительно преследуя противника, слишком оторвалась от 10-й армии и вышла в районы, контролируемые крупными силами белогвардейцев. Полки белых, которые дивизия преследовала днем, были лишь частью сил группы генерала Мамонтова. Где находились его остальные силы, мы не знали, но надо было предполагать, что они близко, может быть даже в районе станицы Хомутовской. Кроме того, следовало думать, что в ближайших районах сосредоточены крупные силы "Добровольческой" армии генерала Деникина, предвестником которых были три кубанских казачьих полка, появившихся в станице Великокняжеской. Перспектива оказаться между двух огней была незавидной. Сведения о противнике, полученные от пленных и местных жителей, ясной картины не давали. Долго мы изучали по карте район действий дивизии и пришли к выводу, что если в ближайшее время обстановка не прояснится, то придется отойти за Маныч.

Рано утром я вышел на крыльцо домика, в котором провел эту бессонную ночь. Стоявшие у дверей часовые из резервного кавалерийского дивизиона молча расступились, пропуская меня. Хотелось подышать свежим воздухом и ощутить всем телом утреннюю прохладу. Пройдясь по двору, я поднялся на крылечко, чтобы поговорить с часовыми. Но поговорить не удалось. По дороге, пересекающей хутор с севера на юг, медленно ехал всадник. Боец верхом на лошади в расположении дивизии - явление обычное, и поэтому я сначала посмотрел на всадника почти безразлично, но потом заметил, что он не похож на бойца нашей дивизии, и это меня насторожило. Я подошел к калитке и стал рассматривать спокойно приближавшегося всадника. Он был одет строго по форме кубанского казака (кубанка, бурка, черкеска). Чувствовалось, что он и его лошадь утомлены дальней дорогой.

Когда казак поравнялся со мной, я окликнул его и спросил, куда он едет. Он устало посмотрел на меня и ответил, что ищет штаб генерала Покровского.

- Ну, заезжай сюда, приехал по назначению.

- Слава богу, - ответил казак и, подъехав ко мне, слез с лошади.

- Зачем тебе, станичник, штаб Покровского? - спросил я.

- А затем, что привез донесение.

- Давай донесение мне, а сам отдыхай.

Я взял донесение и глазами указал часовым на казака. Те поняли меня без слов и мигом обезоружили его.

В донесении, которое привез этот казак, сообщалось, что 37-я стрелковая дивизия красных форсировала Маныч и повела наступление на Торговую, но была атакована конными корпусами генералов Шатилова и Улагая, которые в результате боя захватили семьсот пленных и семь орудий. Далее сообщалось, что указанные корпуса ведут успешное преследование красных. Обо всем этом подписавший донесение начальник штаба корпуса Шатилова просил генерала Покровского довести до сведения личного состава подчиненных ему частей, дабы поднять боевой дух казаков.

Не успел я еще раз внимательно прочесть донесение, как услышал ружейно-пулеметную стрельбу на линии нашего сторожевого охранения. Ясно было, что если где-то рядом с дивизией расположен корпус генерала Покровского, то, вероятно, части этого корпуса и ввязались в бой с нашим сторожевым охранением.

Дивизия немедленно была построена по тревоге.

Через несколько минут Стрепухов прислал донесение, в котором докладывал, что его полк, вступивший в бой с крупными силами противника, отходит с линии сторожевого охранения и что, по словам одного взятого в плен белогвардейца, наступление ведет 2-я Терская дивизия корпуса генерала Улагая, находящаяся во временном подчинении генерала Покровского.