Проиграем?

– В прямом. Ты из тех уже женщин, которые не могут признаться в том, что им нравится секс. Типа фу, я же женщина, как я могу хотеть секса, это прерогатива мужчин. Типичная зашоренность женщин советского воспитания. Еще и испытываешь чувство вины непременно после. Лицо у тебя такое говорящее. Но тут уже отголоски твоего детства и юности, где ты воспринимала секс, как нечто грязное, благодаря поведению твоей матери. Вот поэтому я тебя развращаю. Раскрепощаю. Жду, когда у тебя в голове что-то перещелкнет, – ни подтверждает, ни отрицает. Вместо этого отворачивается к окну.

– А если нет?

– Перещелкнет. Верю, что когда-нибудь и до минета дойдем. Тут, правда, реально сложно будет. Не скоро.

– Только после свадьбы, – наконец улыбнувшись, произносит Женя, взглянув мне в глаза.

– Минет за штамп в паспорте? – усмехаюсь в голос. – Да ты та еще торгашка.

– Я пошутила.

– Ага.

– Возьми уже трубку. Может, у него что-то случилось. Столько раз звонит все-таки.

Я даже не сразу понял, о чем речь, если бы Женя не указала взглядом на вибрирующий мобильник.

– Привет.

– Нехорошего человека ответ. Я, конечно, понимаю, что у тебя там сиськи-письки сейчас рулят. Это все славненько, но у меня проблемы.

– С чем? С писькой?

– С ней тоже, там трехнедельный застой, но это все фигня. Проблема в другом, у Гришани знатный понос и я не знаю, что делать.

– Ты всякий раз, когда у тебя диарея звонишь другим, чтобы их оповестить? Нет, ну так справься сам, раз тебе понадобилась моя собака. Дай ему угля и не давай пока есть. А еще лучше верни мне его, но без поноса.

– Нет, пока не верну. Он мне нужен.

– Тогда сам лечи, Петя.

Кладу трубку, не дожидаясь ответа. Тянусь к бардачку за бутылкой и жадно отпиваю воду.

– Зачем ему понадобился Гриша?

– Бабу какую-то охмурять. Не хочу даже вникать. Человек развлекает себя как может. Есть хочешь?

– Сейчас я хочу только спать.

– А я хочу есть. Ладно, нам надо спешить, – перевожу взгляд на часы. – Доставка уже через полчаса.

***

Не сказать, что меня устраивают ночёвки в Жениной квартире, но, надо признать, происходят они, к счастью, не так часто. В принципе можно потерпеть. Не знаю почему у меня раньше не хватило ума сделать ее комнату более уютной и приятной глазу. Кровать – далеко не все. Но пусть лучше позже, чем никогда. Мама, хоть никогда не обладала отменным вкусом и деньгами, всегда утверждала, что жилище делают уютным шторы, занавески и ковры. И наша квартира, несмотря на ограниченный бюджет, была все же уютной. И вот сейчас, наконец, повесив Жене тюль и шторы, убедился в маминой правоте.

– Красиво.

– А шкаф как тебе?

– Я не просила его покупать. Зачем вообще было тратить деньги? Все равно же хозяйке его надо оставлять.

– Надо жить здесь и сейчас, а не думать о будущем, которого может не быть. Что-то я еще хотел сделать.

– Поесть. Я сделала запеканку.

– Запеканку? Я вообще-то ждал твоих писюнчиков, когда собирал шкаф.

– Посикунчиков.

– Да пофиг, как они зовутся.

– Ну раз ждал, надо было четко сказать, что хотел, я не ясновидящая. Пойдем есть.

– Нет. Я что-то еще хотел сделать. Точно, люстра.

Подхожу к очередной коробке, распаковываю и достаю очень даже симпатичную люстру. Я бы сказал, девчачью.

– Леш, зачем это все? Я не просила, – вздернув нос, недовольно произносит Женя. Ну что за девчонка такая, я ей приятно хочу сделать, а она лицо кривит в ответ.

– Потому что я так хочу, такой ответ тебя устроит? Не надо сверлить в моем лбу дыру. Раз ты свободна, распакуй коврик и расстели около кровати.

– А помнишь ты сказал, что если у меня будет что-то в комнате то, что тебе не нравится, ты развернешься и оставишь меня в покое? О чем ты тогда говорил?

– О ковре на стене. На дух не переношу этот советский кошмар.

– То есть, если бы у меня он был, ты реально бы ушел?

– Скорее всего, да. Может быть, потом вернулся, но это сильно бы подкачало веру в наличие у тебя вкуса.

– Офигеть.

– Не офигевай. Ну что, – притягиваю к себе Женю за плечо. – Симпатично? Тебе нравится?

– Нравится, – нехотя соглашается Женя. Упертость девяносто девятого уровню. А, впрочем, не мне об этом говорить. Не мне.

– Чего-то все-таки не хватает…

– Не выдумывай. Всего хватает, пойдем кушать, а то все остынет.

– Я понял, чего не хватает – горшка. Точно, сюда нужен горшок.

– Нет уж, спасибо, горшка мне еще здесь не хватает. Если тебя так раздражает мой запрет писать в раковину, уж лучше делай это в нее, чем еще горшок тут ставить. Бред какой-то, – несколько секунд смотрю на нее неотрывно, пытаясь сохранить серьезное лицо.

– Не хотелось бы тебя расстраивать, но я все равно хожу в раковину, несмотря на твои запреты. А горшок я имел в виду цветочный. С какой-нибудь фиалкой, лилией или что-то в этом духе, которые стоят хрен знает сколько лет.

– Ясно.

– Все, пойдем есть, а то я смотрю у тебя кровь так и не прилила к голове, вся во врата рая укатила.

– Да иди ты, – отмахивается Женя, едва скрывая улыбку.

***

– Подожди, ты разве не останешься? – не скрывая разочарования в голосе, спрашивает Женя, как только я начинаю надевать обувь.

– Нет, у меня дела.

– Ясно. Завтра у меня смена.