Проиграл ли СССР «лунную гонку»?

(К слову сказать, проблемы у космических кораблей серии “Союз” и его модификаций при отделении именно приборно-агрегатного отсека с последующим переходом на баллистический спуск возникали и много позже периода 1966-1969 годов. Это случилось, например, 21 октября 2007 года на корабле “Союз ТМА-10” (экипаж Федор Юрчихин, Олег Котов, шейх Музафар Шукор) и 19 апреля 2008 года на корабле “Союз ТМА-11” (экипаж Юрий Маленченко, Пеги Уитсон, Ли Со Йон). Из-за отказа одного из пироболтов в обоих случаях не происходило полное разделение спускаемого аппарата и приборно-агрегатного отсека. Оба спускаемых аппарата входили в атмосферу “вверх тормашками” или “вперед носом” - то есть выходным люком вперед. Наверху спускаемого аппарата слой теплозащиты тоньше, поэтому экипажи и “Союза ТМА-10”, и “Союза ТМА-11” находились в серьезной опасности. Пироболт следующего корабля, “Союз ТМА-12”, тоже оказался “под подозрением”. Было принято решение снять его во время выхода в открытый космос. 10-11 июля 2008 года был произведен шестичасовой выход в космос Сергея Волкова и Олега Кононенко, во время которого был осмотрен и демонтирован пироболт 8Х55 одного из пяти пирозамков спускаемого аппарата “Союза ТМА-12”. Как выяснилось, пироболты на кораблях “Союз ТМА-10”, “Союз ТМА-11” и “Союз ТМА-12” были из одной серии.

Кстати, причину перехода кораблей “Союз ТМА-10”, и “Союз ТМА-11” на баллистический спуск удалось установить не сразу. Так, после посадки “Союза ТМА-10” генеральный конструктор Ракетно-космической корпорации “Энергия” Виталий Лопота заявил буквально следующее: “Почему это (т.е. баллистический спуск - С.Ч.) произошло - пока не понятно, но замечаний к работе систем нет”. Только после серьезного “разбора полетов” конструкторами и испытателями было установлено, что причиной баллистического спуска стало в обоих случаях неотделение приборно-агрегатных отсеков из-за отказа срабатывания пироболтов).

Сразу же возникает вопрос: почему не произошло разделения отсеков? Возможно, был какой-то конструктивный дефект, который мог себя проявить и на других кораблях 7К-ОК (“Союз”). А возможно, что сбой в выполнении команды был как-то связан с недостатком электроэнергии на корабле из-за нераскрывшейся левой панели солнечной батареи - мы уже отмечали, что на 19-м витке, когда корабль шел на посадку, его энергопотребление было “на пределе”.

Правда, в отличие от Бориса Волынова, Владимир Комаров не сразу заметил, что реального разделения нет: напомним, что на его корабле левая панель солнечной батареи не раскрылась, зацепившись, как считается, за экранно-вакуумную изоляцию на приборно-агрегатном отсеке. Поэтому Владимир Комаров никак не мог увидеть в левый иллюминатор антенну на закрытой левой солнечной батарее, поскольку он в тот момент был в центральном ложементе, да еще и пристегнут ремнями. Но возможно, что космонавт Комаров мог бы в правый иллюминатор спускаемого аппарата все-таки увидеть правую солнечную батарею в развернутом состоянии. Однако для этого ему нужно было привстать в ложементе или вообще выбраться из него. По тем данным, которыми мы располагаем, Владимир Комаров этого не делал.

Только когда спускаемый аппарат начал терять предпосадочную ориентацию, а потом и беспорядочно вращаться, космонавт мог понять, что приборно-агрегатный отсек не отделился от спускаемого аппарата. Вполне возможно, что Владимир Комаров попытался доложить об этом на Землю -антенны на плоскостях солнечных батарей не работали, но была еще щелевая антенна в крышке-люке. Но корабль уже был на высоте примерно девяносто километров над поверхностью Земли, то есть “нырнул” в атмосферу, и вокруг него стало образовываться плазменное облако с температурой до двух тысяч градусов по Цельсию, которое практически не пропускало радиоволн. Правда, отдельные фразы или слова космонавта, возможно, еще можно было услышать и разобрать на радиостанциях, расположенных на Земле на территориях, близких к траектории полета спускаемого аппарата.

Неотделившийся приборно-агрегатный отсек разворачивал связку отсеков в “нештатное” положение. Поэтому корабль 7К-ОК № 4 (“Союз-1”) вошел в плотные слои атмосферы так же, как и при “происшествии с Волыновым”: не своей наиболее защищенной частью -теплозащитным экраном на днище корабля, - а “носом”, то есть верхней частью вперед, да еще и с полуразворотом на левый бок. Именно на этой верхней части расположены и входной люк в спускаемый аппарат, и крышки обоих парашютных контейнеров, основного и запасного, левого и правого относительно оси симметрии корабля. “Нос” космического аппарата начал стремительно нагреваться.

Стоит отметить, что раскрытая правая солнечная батарея, в отличие от “происшествия с Волыновым”, играла дополнительную дестабилизирующую роль.