Проигравший платит дважды (СИ)

Оксанка сидела на кухне и подливала Роману чаю. Молодой репетитор зачастил к ним настолько, что оставалось для полного счастья принять его на ночлег. Какой же он милый и симпатичный! И голос музыкальный. А улыбка такая, что хочется тут же улыбнуться в ответ. Руки красивые. Привычка поддёргивать рукава к локтям, открывая изящные запястья, медленно сводит с ума. Отросшая платиновая чёлка спадает на лицо, достаёт до кончика носа. Лёгкий грациозный жест рукой откидывает длинные пряди назад. Одна слишком непослушная прядка возвращается на своё место, прикрывая глаз. Рома убирает её за ухо. Оксанка тихо плывёт по течению, не сопротивляясь пленительной притягательности молодого человека.

- Руся, ты где ходишь? Иди к нам, - Рома повернулся в сторону хлопнувшей входной двери.

Ну, вот. Принесла же нелёгкая братца. Почему Роман и Руслан в последнее время прямо не разлей вода?

- Сейчас. – Руслан прошёл к себе и спрятал деньги в приготовленный конверт. Появился на кухне довольный и сияющий, и сел близко к Ромео. Слишком близко. – Чем угощаете?

- Пирожками. Твоими любимыми.

Вот откуда Рома знает про Русины любимые пирожки? Оксана поджала губы.

- Рома, можно тебя попросить кое о чём? – Руся уже как месяц перешёл с ним на «ты». Ромео это очень нравится. Они сблизились так, что почти читают мысли друг друга.

- Конечно, майн тойбхен.

Оксанка теряется. Она не знает, что означает выражение, которые прозвучало из уст Ромы.

- Мне очень хочется пунша. Того самого.

Наверное, вся сердечная боль отразилась на Ромином лице. Руслан невольно напомнил ему о тех вечерах, когда они все втроём проводили время за распитием чудесного напитка. Пунш – это повод собрать семью и посидеть в благословенной тишине, разгадывая думы каждого. Слов не надо. Лишь взмах ресниц, по которому можно всё прочитать. Отчего же Рома не заметил тогда, как хрупко и обманчиво всё?

Русина рука ласково коснулась колена, прося прощения за грустные воспоминания.

- Давай завтра вечером? Я куплю всё необходимое.

- Давай.

Если бы не Оксана, Ромео уже бы давно целовал подрагивающие веки, рисовал линию светлых бровей подушечками пальцев и заглядывал в широкие зрачки.

Мелодия звонка прервала нечаянную идиллию.

- Я открою, - Оксанка быстро прошла к двери.

Ромео резко утратил способность дышать, слышать и видеть. На пороге стоял раскрасневший с мороза дядюшка, прямо как Дед Мороз, стряхивая снег с роскошного мехового воротника дорогущего чёрного пальто.

- Снег валит, не пройти, - пожаловался Миллер, огибая окаменевшую Оксанку. – Надеюсь, я вовремя?

- Да, Михал Михалыч, - Руся нацепил на свою физиономию выражение уверенного в своей вменяемости политического деятеля. – Даже на пять минут раньше. Проходите в мою комнату. А я чай допью.

Михал Михалыч потоптался в коридоре. Ромео молчал и отворотил свою красивую морду в сторону, будто они и не родственники даже. Миллер недовольно нахмурился. Сидят, значит. Чаи распивают. Завуч метнул взглядом молнию в сторону перебежчика, с удивлением обнаружил неэффективность данного действия, бросил барским жестом пальто на руки Оксанке и прошёл в комнату, где осенью укладывал на кровать безвольное тело с сотрясёнными мозгами.

Оксана повесила доверенную ей ценность на вешалку, пребывая в лёгком шоке от разыгравшейся на её глазах занимательной интермедии, которую она не в силах была разгадать.

- Я ненадолго, - Руся как бы невзначай коснулся плеча Ромео. – Сорок пять минут, - и исчез в комнате, прикрыв неплотно дверь.

- Вот, - протянул Руслан сразу беленький конверт. – Можете пересчитать.

Михал Михалыч взял его из юношеских рук и невольно задержался взглядом на трогательно нежной коже, сквозь которую проступала голубенькая венка.

- Думаю, это необязательно, - ответствовал завуч, убирая деньги в карман. – Мы ведь доверяем друг другу?

- Надеюсь, что да. Давайте заниматься. Я готов.

Руся сел за стол и указал Михал Михалычу на стул.

Физик приземлился на предложенное место. А парень – молоток. Держится прекрасно, никаких лишних движений, без суеты, с достоинством. И глаз не отводит.

В следующий час завуч открыл для себя потрясающую вещь. Юноша за последнее время значительно пополнил свой словарный запас. Живо отвечал, задавал уточняющие вопросы и отлично справился с диктантом. Миллер вдруг понял, что с удовольствием ведёт беседу на родном языке. Из Руслана ушло стеснение, тихое мямлянье, у него, как говорят преподаватели, открылся рот. Ошибки он воспринимал спокойно, тут же исправлялся и просил двигаться дальше. Завучу было и невдомёк, что парень всё это время без него занимался самостоятельно, терзал учительницу по немецкому и читал немецкую литературу.

Михал Михалыч слушал мягкий голосок, испытывая уму непостижимое волнение. Оно расползлось по всему телу и только достигло своего апогея, как пропищал будильник.

- Что это?

- Это закончилось отведённое нам время.

О, чёрт! Завуч готов был раздолбить провинившуюся электронную сволочь о стенку, выдрать провод и все кнопки.

- Послезавтра в это же время.

Миллер поднялся с неохотой.

- А задание будет?

Как он мог забыть об этом? Завуч чертыхнулся.