Происхождение

Подобно древней хризме Христа изображение было символом, полностью составленным из букв. Авила три дня назад набил его крепкой желчью и иглой, в точности как его проинструктировали, и красное пятно еще болело. Если его схватят, заверил его Регент, нужно лишь показать ладонь налетчикам и в течение часа его отпустят.

Регент сказал, что мы занимаем самые высокие уровни управления. Авила уже становился свидетелем их ошеломительного влияния, и у него возникало ощущение, будто вокруг него защитная аура. Авила надеялся в один прекрасный день вступить в ряды этой элиты, но в данный момент он принимал за честь хоть какое-то участие в этом.

В одиночестве в ванной Авила достал свой телефон и набрал данный ему секретный номер.

— ^Si?* — ответил голос на первой линии.

* Да?(исп.)

— Estoy en posicion,* ответил Авила в ожидании последних указаний.

* Я на месте (исп.)

— Bien,* — сказал Регент. — Tendras una sola oportunidad. Aprovecharla sera crucial.*

* Хорошо. У вас будет всего один шанс. Промедление будет провалом. (исп.)

ГЛАВА 11

В тридцати километрах по береговой линии от сверкающих небоскребов Дубая, искусственных островов и знаменитых вилл для вечеринок, находится город Шарджа — ультраконсервативная исламская культурная столица Объединенных Арабских Эмиратов.

Обладая более чем шестью сотнями мечетей и лучшими университетами в регионе, Шарджа позиционирует себя как венец духовности и обучения — позиция, подпитываемая огромными запасами нефти и правителем, который ставит образование своего народа превыше всего.

Этим вечером семья любимого Аллама из Шарджи, Саида аль-Фадла, собралась уединенным кругом, чтобы провести ночное бдение. Вместо того, чтобы предаться традиционному чтению корана, соответствующего ночной молитве, они молились о возвращении их нежно любимого отца, дяди и мужа, которые вчера бесследно и таинственно исчезли.

Местная пресса только что объявила, что один из коллег Саида утверждает, что нормальный уравновешенный алламах казался «странно взволнованным» по возвращении из Парламента мировых религий два дня назад. Кроме того, коллега сказал, что он подслушал Сайэда, вступившим в жаркий спор по телефону вскоре после своего возвращения. Спор был на английском языке, и поэтому не очень хорошо понятым, но коллега клялся, что слышал, как Сайд неоднократно упоминал одно имя.

Эдмонд Кирш.

ГЛАВА 12

Мысли прокручивались в голове Лэнгдона, когда он вышел из спиральной структуры. Его разговор с Киршем был одновременно захватывающим и тревожным. Даже если претензии Кирша и преувеличены, компьютерный ученый явно обнаружил то, что по его мнению вызовет сдвиг парадигмы в мире.

Открытие столь же важное, как и результаты Коперника?

Когда Лэнгдон наконец вышел из закрученной скульптуры, у него слегка закружилась голова. Он поднял наушники, которые оставил на полу.

— Уинстон? — сказал он, включая устройство. — Алло?

Слабый щелчок, и компьютеризированный британский гид вернулся.

— Алло, профессор. Да, я здесь. Мистер Кирш попросил меня отвезти вас наверх на служебном лифте, потому что для возвращения в атриум слишком мало времени. Еще он подумал, что вы по достоинству оцените наш вместительный лифт.

— Любезно с его стороны. Он знает, что у меня клаустрофобия.

— Теперь я тоже знаю. И я запомню это.

Уинстон направил Лэнгдона через боковую дверь в бетонный коридор и к лифту. Как было обещано, кабина лифта оказалась огромной, определенно спроектированной для перевозки негабаритных произведений искусства.

— Верхняя кнопка, — сказал Уинстон, когда Лэнгдон вошел внутрь. — Третий этаж.

Когда они добрались до места, Лэнгдон вышел.

— Порядок, — радостный голос Уинстона ворвался в наушники Лэнгдона. — Мы пройдем через галерею слева от вас. Это самый прямой путь в зрительный зал.

Следуя указаниями Уинстона, Лэнгдон прошел через обширную галерею, демонстрирующую ряд необычных художественных инсталляций: стальную пушку, вероятно, стреляющую в глиняные глобусы из красного воска на белой стене; каноэ из проволочной сетки, которое явно не плавало; целый миниатюрный город, выполненный из полированных металлических блоков.

Когда они пересекли галерею в направлении к выходу, Лэнгдон в полном недоумении уставился на господствовавший в пространстве массивный объект.

«Формально, — решил он, — я нашел самый странный объект в музее».

Охватывая ширину всего зала, множество волков в динамичных позах бежали длинной вереницей по галерее, где подпрыгивали высоко в воздух и сталкивались с прозрачной стеклянной стеной, в результате чего образовалась куча мертвых волков.

— Инсталляция называется «В лоб», — объяснил Уинстон непринужденно. — Девяносто девять волков врезаются вслепую в стену, символизируя менталитет стада, отсутствие смелости в отклонении от нормы.

Ирония символизма поразила Лэнгдона. «Подозреваю, что Эдмонд сегодня будет резко отклоняться от нормы».

— Теперь, если вы пройдете еще вперед, — сказал Уинстон, — то увидите выход слева от этой красочной ромбовидной фигуры. Это один из любимых художников Эдмонда.