Происхождение

Впечатляет, подумал Лэнгдон. Интересно, это запись или он прямо сейчас читает текст за кулисами?

– Друзья мои, – гремел в небесах голос Кирша, – мы собрались, чтобы узнать о великом открытии. Прошу вас, наберитесь терпения. Сегодня произойдет переворот в истории человеческой мысли, и очень важно прочувствовать контекст, в котором он происходит.

Постепенно начал нарастать гул. Лэнгдон почувствовал, как все у него внутри задрожало от мощных басов из динамиков.

– Нам нужно подготовиться к великому событию. И поможет нам в этом знаменитый ученый, настоящая легенда в мире символов и кодов, знаток истории, религии и культуры… и мой дорогой друг. Дамы и господа, встречайте: профессор Гарвардского университета Роберт Лэнгдон!

Раздались бурные аплодисменты. Лэнгдон с удивлением приподнялся на локте. Звездное небо над головой вдруг превратилось в большую переполненную аудиторию, по которой под восхищенными взглядами студентов в пиджаке марки «Харрис твид» расхаживал… Роберт Лэнгдон.

Так вот она, моя роль, подумал Лэнгдон, устраиваясь поудобнее.

– Для древних людей, – говорил с экрана вверху Лэнгдон, – Вселенная была полна тайн. Многое не поддавалось пониманию. И наши предки создали целый пантеон богов и богинь, чтобы объяснить то, перед чем разум был бессилен: гром, землетрясения, приливы и отливы, извержения вулканов, чума, бесплодие и даже любовь.

Сюрреализм какой-то, подумал Лэнгдон, слушая самого себя.

– Древние греки считали, что шторм на море вызван гневом Посейдона.

Изображение Лэнгдона исчезло с экрана, но голос продолжал звучать.

Огромные волны с грохотом прокатились по потолку, сотрясая все вокруг. Лэнгдон с изумлением увидел, как пенные валы преобразились в заснеженную тундру, по которой змеилась поземка. Повеяло холодом.

– Наступала зима, – продолжал Лэнгдон за кадром, – это природа оплакивала ежегодное пленение Персефоны подземным миром.

На лужайке опять потеплело, и заснеженный ландшафт постепенно трансформировался в гору, из вершины которой извергались клубы дыма, искры и лава.

– Римляне считали, что каждая такая гора, – говорил Лэнгдон, – это дом Вулкана, бога-кузнеца, который стучит молотом по наковальне внутри горы, и из трубы его горна летят искры и пламя.

Лэнгдон почувствовал, как запахло серой, и удивился, насколько искусно Эдмонд превратил обычную лекцию в захватывающее мультисенсорное действо.

Извержение вулкана внезапно закончилось. В наступившей тишине снова застрекотали сверчки, над лужайкой повеял теплый ветер, запахло свежескошенной травой.

– Наши предки придумали множество богов, – говорил Лэнгдон. – Нужно было объяснить не только загадки мироздания, но и вполне житейские тайны.

Над головой снова появились звезды, но на этот раз с линиями, очерчивающими созвездия, и с изображениями соответствующих божеств.

– Бесплодие было связано с немилостью богини Юноны. Любовь – это сердце, пронзенное стрелой Эрота. Эпидемии – наказание, которое насылает на провинившихся Аполлон.

На потолке появлялись новые созвездия и новые боги.

– В моих книгах, – продолжал Лэнгдон, – я пользуюсь термином «бог пробела». Когда у наших предков возникал пробел в понимании того или иного явления природы, они заполняли его соответствующим «богом».

Вверху появился многофигурный коллаж из изображений и статуй древних божеств.

– Для бесчисленных пробелов в знаниях требовались бесчисленные божества. Но вот прошли века, и настало время науки.

В небесах возник коллаж из математических знаков и физических формул.

– Наши знания о природе ширились и росли, пробелов становилось меньше, и пантеон постепенно пустел.

Изображение Посейдона на потолке медленно отошло на второй план.

– Мы узнали, – продолжал Лэнгдон, – что приливы и отливы обусловлены фазами Луны, и Посейдон стал не нужен.

Изображение Посейдона с легким хлопком развеялось в дым.

– Как известно, подобная участь постигла всех древних богов. Один за другим они умирали, ибо наш крепнущий разум уже не нуждался в их помощи.

Изображение богов вверху стали меркнуть одно за другим: бог грома, бог землетрясения, бог, насылающий чуму…

– Но не надо думать, – говорил Лэнгдон, пока боги исчезали с небес, – что они «безропотно уходили во тьму»[27]. Расставание с богом – сложный и долгий процесс. Верования глубоко коренятся в наших душах. Они впитываются с детства благодаря родителям, учителям, священникам. Религиозные взгляды изменяются на протяжении жизни нескольких поколений. И часто это сопровождается ужасами и насилием.

Раздались воинственные крики и звон мечей, боги один за другим продолжали исчезать. Наконец, на небесах осталось изображение одного бога: суровое лицо, развевающаяся белая борода.

– Зевс, – торжественно провозгласил Лэнгдон. – Царь богов. Самый грозный и почитаемый в языческом пантеоне. Зевс дольше других держал оборону. Он бился не на жизнь, а на смерть, чтобы «не дать погаснуть свету своему»[28]. Как, впрочем, в свое время бились те боги, на смену которым он пришел.