Происхождение человека и половой отбор

На веру в бога часто указывали не только как на одно из самых сильных, но и как на самое полное из различий между человеком и низшими животными. Невозможно, однако, как мы уже видели, утверждать, что эта вера врожденна или инстинктивна у человека. Но, с другой стороны, верование в распространенных повсюду духовных деятелей является, кажется, всеобщей и, по-видимому, составляет плод значительного развития рассуждающих способностей человека и еще большего развития таких способностей, как воображение, пытливость и удивление. Я знаю, что многие ссылаются на наличие этой предполагаемой инстинктивной веры в бога как на доказательство его существования. Но такое заключение слишком поспешно; допустив его, нам пришлось бы верить в существование многих жестоких и злобных духов, обладающих несколько большей властью, чем человек, потому что верование в них несравненно больше распространено, чем вера в благодетельное божество. Понятие о едином и благодетельном творце не рождается, по-видимому, в уме человека до тех пор, пока он не достигнет высокого развития под влиянием долговременной культуры.

Тот, кто верит в постепенное развитие человека из некоторой низко организованной формы, естественно должен спросить: как согласуется такое понятие с верой в бессмертие души? Дикие человеческие расы, как показал сэр Дж. Лёббок, не имеют, правда, ясных представлений подобного рода, но доводы, опирающиеся на первобытные верования дикарей, не могут иметь, как мы видели, никакого или лишь малое значение. Очень немногие люди будут тревожиться невозможностью определить, в какой именно период развития особи, начиная от появления первого следа микроскопического зародышевого пузырька, человек начинает становиться бессмертным существом; и я не вижу более серьезных причин тревожиться по поводу того, что и в постепенно восходящей органической лестнице этот период не может быть определен с точностью[1184].

Я знаю, что заключения, к которым приводит это сочинение, будут некоторыми сочтены крайне нерелигиозными; но тот, кто так заклеймит их, обязан доказать, почему объяснять начало человека как особого вида происхождением от какой-нибудь низшей формы при помощи законов изменения и естественного отбора безбожнее, нежели объяснять рождение отдельной особи законами обыкновенного воспроизведения. Рождение как вида, так и особи одинаково составляет часть того длинного ряда последовательных явлений, которые наш ум отказывается признать за результат слепой случайности. Разум одинаково восстает против подобного заключения, все равно, верим ли мы или нет, в то, что всякое незначительное изменение в организме, соединение каждой пары в браке, распространение каждого семени и тому подобные явления — были все предназначены для какой-нибудь особой цели.

В этой книге мы весьма подробно разобрали вопрос о половом отборе, потому что он, как я старался доказать, играл важную роль в истории органического мира. Я знаю, что многое остается сомнительным, но я старался дать ясное понятие о предмете в целом. В самых низших отделах животного царства половой отбор, по-видимому, не имел никакого значения: такие животные часто остаются на всю жизнь на одном месте, или же оба пола соединены у них в одной особи, или, что всего важнее, их воспринимающие и умственные способности недостаточно развиты для чувства любви, ревности или для проявления свободного выбора. Когда, однако, мы доходим до членистоногих и позвоночных, даже до самых низших классов этих двух обширных подцарств, то видим уже значительное действие полового отбора. У различных больших классов животного царства, — млекопитающих, птиц, пресмыкающихся, рыб, насекомых и даже ракообразных, —