Происхождение гениальности и фашизма

Понятно, что на фоне шершня наш homo с его обломком для ковыряния падали выглядит бледновато.

Продолжим.

И бобер, и ласточка, и шершень по части «мышления» — вне всяких подозрений. Механизм элементарного рассудка у них начисто отсутствует.

Они не обобщают знания и не изобретают язык. Для них нет прошлого и будущего, ассоциаций и причинно-следственных связей. У них есть только инструмент, который эволюция вручила им для выживания.

Да. Все они виртуозы.

Но! Лишь одной задачи. Ее решение знают не они, а их клетки.

Да, каждое поколение этих животных будет демонстрировать сложный и эффективный, но стереотипный моторный акт. А их красивые умения останутся заперты в инстинкте, не имеющим к мозгу никакого отношения.

Умение проектировать, манипулировать, инструментировать у них сконцентрировано только в одном наборе действий. И этот набор — не результат научения. Во всем остальном — шершень, бобер, ласточка, etс, etс останутся при нормативном безмыслии животных.

Сознание, разумеется, у них присутствует, но в строго отмеренных дозах. Ровно столько, чтобы верно и вовремя реагировать на опасности и другие изменения среды. Память, разумеется, есть. Но все адресации к ее накоплениям — короткие и прямые. Когда-то таким же был и человек.

Именно тогда, когда в его лапах и был впервые замечен камень.

Подводим итог.

С очень высокой степенью вероятности наш падальщик homo, взяв в руки обломок — просто подчинился темному приказу гена. И не более того.

Его действия не были и не могли быть осознанными, основанными на мышлении, опыте, «понимании» и пр. Они диктовались только генетической программкой.

Организм бездумно исполнял ее через связку стереотипных моторных актов, предписанных геномом. Все происходило точно так же, как у выдр, крабов, шершней или рыжепоясничных ласточек.

Без принципиальных изменений это повторялось в каждой новой особи, в каждом поколении.

Глава IX

ДЕНЬ УТРАТЫ ХВОСТА

Как видите, стоит поковыряться в происхождении основ поведения человека, чтобы ГУЛАГ и, теракты и воскресения богов перестали быть загадкой. От внуков стайных падальщиков плейстоцена странно было бы ожидать чего-либо иного.

Конечно, человеку хочется забыть о своем подлинном прошлом.

Вот для этого-то и существуют культура и история. Но если культура иногда безобразничает и даже «рвет покровы», то история никогда этого не делает.

История — идеально дрессированная дисциплина. Она гарантирует забвение того, что помнить и не следует. Для чего, собственно, и была создана.

Но!

Знание мозга обеспечивает трезвость. А трезвость позволяет даже из такой фальшивки, как летопись человечества, сделать дельную вытяжку.

Кто кого победил при Гавгамелах, Грюнвальде или Сталинграде — не имеет никакого значения. Даже если в реальности этих битв не было, то были другие, похожие.

Ведь вся история homo феноменально однообразна.

Строго говоря, ничего, кроме убиваний и совокуплений, в ней не происходит. Как будто бы вечный цирк ужасов, переодеваясь, странствует сквозь века. И никогда не сменяет репертуар.

Впрочем, подробности массовых убиваний не существенны. Как и их названия. Да и точные даты тоже.

Эпохи только меняют человеку костюмчики и перестраивают декорации.

Важно другое.

Именно военные события, раскиданные по разным столетиям, наглядно демонстрируют неизменность базовых рефлексов человека со времен плейстоцена.

А также бессилие прогресса.

Как выясняется, прогресс не вносит поправки ни в эмоции, ни в поведение.

Существуют ли не искаженные культурой образы раннего человека?

Да, они есть. Это первые «уголовные кодексы»: Хаммурапи, Уракагину, Ур-Намму, Эшнунны и пр.

Все эти сборники древнейших законов надо правильно читать, не отвлекаясь на всякие там «отрезания грудей» и другие пикантности раннего правосудия.

Кодексы Междуречья следует воспринимать лишь как реестры поступков, на которые способен человек того времени. Именно этот список пороков и есть реальный портрет человека.

Следует помнить, что единственной книгой, которая рассказывает о человеке все — является уголовный кодекс. Со временем, конечно, Кодексы стали существенно толще. Ничего удивительного. Ведь преступления тоже эволюционируют.

Да, сегодня пещерная злоба принарядилась. Она раскрасилась всякими «верами», «родинами» и разжилась техническими штучками. Она зажгла «вечные огни». Но никаких ее принципиальных изменений не произошло.

Официальное открытие балагана человеческой истории произошло 5200 лет назад.

Дети пожирателей дейнотерия завернулись в шумерские хламиды, покрасили бороды и начали все усложнять.

Ничего другого, кроме опыта плейстоценовой войны «всех против всех» — у них не было.

И никакой иной опорной точки поведения — тоже. Единственное, что они могли усложнить и развить — это те повадки и свойства, которые человек приобрел в эпоху своего формирования.

Напомню, что два миллиона лет homo прилежно учился и даже стал отличником.

Правда, директором его школы жизни был пещерный медведь. А педагогами — голод, похоть и страх.

Все, чему учили эти три магистра — вызубрилось и стало основой поведения.