Происхождение гениальности и фашизма

Акула не может отключить свои «ампулы Лоренцини», а светлячок — погасить свою задницу. Это глобальные свойства их нервной системы. Акула всегда и везде будет различать тончайшие электроимпульсы, а светлячок обречен светить попой, даже когда у него нет ни малейшего желания это делать.

Так и homo был бы вынужден непрерывно познавать. И знание дотла выжгло бы религию и искусство.

Смешно было бы культивировать откровенную глупость или просто сохранять ее, как милый артефакт. Знание реальной механики мира, увы, безжалостно указывает истинную цену красивых выдумок культуры и отключает к ним всякий интерес.

Следовательно — никаких Данте с его дурацкими кругами. Никаких «троиц» и Будд.

Наделенный элементарным любопытством мозг не плакал бы от сериалов и не бегал бы со спичками за г=ном Дж. Бруно.

Наличие любопытства, как врожденного свойства, радикально изменило бы всю картину цивилизации. Она вообще ничем бы не напоминала то, что существует сегодня.

Сегодняшняя — это именно то, что должно было бы создать животное, получившее возможность обеспечить свои потребности в еде, размножении, убийстве, играх и других раздражителях НС.

Но!

Мы видим, как жестко срабатывает плейстоценовый принцип, согласно которому животное готово узнать лишь то, что оно уже знает. Лишь то, что входит в привычный набор раздражителей и в орбиту сложившихся представлений.

И то не больше, чем отмерено социальной ролью.

Все остальное человеку так же безразлично, как жрецу Анубиса строение печени.

Видим и самое скверное: незнание не мешает ему жить, не делает жизнь невыносимой. Оно не ощущается не только как трагедия, но даже как дискомфорт.

Любую ложь люди благодарно едят с любых рук. И так же бездумно, как древние египтяне, довольствуются теми суррогатами, которые подсунули им религия, культура и традиции.

Да, слово «любопытство» существует. Оно прочно держится в лексиконе.

Более того, любопытство считается двигателем «развития».

Но «развитие» человека — это очередная, хорошо откормленная химера.

Позвольте, а где результаты этого «развития»?

О каком развитии можно говорить применительно к существам, 99% популяции которых до сих пор сохраняет веру в богов, духов, душу, а также послушание диктаторам?

Дело в том, что под «любопытством» понимается не желание добраться до сути вещей и явлений, а простой поиск привычных раздражителей.

Да, у homo наработался набор известных интересиков. Их круг не велик и давно очерчен.

Читатель романа мало чем отличается от кобелька, роющегося в старых носках.

Как и всякое другое животное, homo готов копать «носочную кучу» реальности, только повинуясь зову хорошо знакомых, соблазнительных запахов: секса, денег, имущества, власти и развлечений.

К любопытству и жажде познания все это не имеет никакого отношения. Провокатором поиска выступает простая физиология и наборчик старых рефлексов, разработанных еще синапсидами.

Правда, вся предковая цепочка человека оттачивала эти рефлексы на натуральном продукте.

Чтобы испытать сладость убийства, необходимо было убить. А любовь познавалась через рёв и содрогание оргазмирующей самки.

А вот культура позволяет любить, даже не расстегивая штанов. Кровь, страх, восторг она научилась кодировать в словах и пикселях.

Ну и мозг оказался настолько глуп, что поверил ей.

Увы и ах.

В общем, с мифами о любопытстве и «жажде познания» приходится прощаться.

Новость не самая приятная, но трагедию и из нее делать не стоит.

Это все равно непоправимо.

Надо храбро признать, что — да, естественный мотиватор знания, увы, начисто отсутствует.

С этим-то все понятно.

Тем не менее, любопытство существует.

Оно является сверхредким свойством. В массе homo его процент невычисляемо мал.

Ведь Галилей, Борн и другие ученые «собачки» рылись именно на неведомый запах. Их поиск невозможно объяснить физиологией.

Но!

Если любопытство не является врожденным свойством — то откуда оно взялось у них, а также у Вольты, Сваммердама и у прочих «гениев»?

Объясняю.

Оттуда же, откуда у собаки-ищейки берется желание искать предметы, лично для нее не представляющие никакого интереса.

Шеллак и сажа ничем не соблазнительны для собаки. Они не обещают ни еды, ни половых радостей.

Тем не менее, ситуация, при которой эта собака будет азартно искать ваксу, сделанную из этих компонентов, не является чем-то чрезвычайным. Она просто должна пройти специальный курс дрессировки.

Человеческое любопытство имеет точно такую же природу.

Да, дрессировочную. Просто дрессировка ученых гораздо более глубокая и долгая, чем та, которую получает овчарка или гамбийская крыса, разыскивающая мины.

И в человечьей популяции есть свои мопсы, свои охранники, а есть и выученные ищейки.

Иными словами, любопытство — это профессия. Не более того.

Ничего страшного. Даже и таким жалким образом в веселой картине мира удалось кое-что разнюхать.

Глава XVI

ВЕЛИКАЯ МОЗГОВАЯ ПУСТЫНЯ

Стоит поковыряться в происхождении основ поведения человека, чтобы ГУЛАГи, балет и теракты перестали быть загадкой.

От внуков стайных падальщиков плейстоцена странно было бы ожидать чего-либо иного.