Цвет волос у маленькой девочки был темнее красок ночи, и когда они падали ей на плечи, вьющиеся локоны свободно и в беспорядке разлетались в стороны и были подобны шелку. И когда она поднимала свою чудесную голову, они мягко опускались на ее мраморные плечи. И глаза этого создания были цвета моря, которого вы не видели, и синий цвет их был так глубок, что в них можно было утонуть, и тот, кому довелось в них заглянуть, ничего другого уже не видел.
И маленькая девочка, которая теперь был изящной женщиной, в глазах своего отца была совершенством. И радостью для него было совершенство милой дочери, и он любил ее существо, и любил существо Дебры, и его радовал рост этого прекрасного создания. И она достигла возраста, что называется, четырнадцати лет, и пришло женское время, когда для нее наступил сезон крови. Ее груди налились, ее щеки покрылись румянцем, глаза наполнились удивлением и духом приключений, и Дюваль знал, что пришло время его возлюбленной дочери познать себя и мысль о муже ее существа. Когда Дюваль пришел сюда, он прежде не испытывал жара ревности, как это случилось с ним на этот раз. И вот, исполнившись ревности, он захотел присвоить дочь себе, не желая, чтобы она выходила замуж, а желая лишь, чтобы она оставалась частью его с Деброй жизни. И дочь, маленькая девочка, чьи волосы были подобны полуночи, а глаза напоминали синее море, рассмеялась в лицо своему возлюбленному отцу и поняла, что он человек страсти, и решила найти такого же страстного мужчину для себя. Так она и сделала.
Дюваль проклял этого человека, и это было первое проклятие, которое он узнал. И он объявил, что мужчина никогда не должен забирать дочь из дома Дюваля и они должны жить там все вместе. И великолепный Бог, который полюбил прекрасное дитя, уже приготовил царство для своего чудесного создания и отклонил великодушное предложение. Дюваль в своей ярости стал угрожать, что не позволит забрать дочь из своего дома, и схватил нежную руку дочери и потянул ее назад. Дочь, посмотрев отцу в глаза, испытала, как когда-то испытали Константы, волну нового чувства и была напугана, растеряна и сбита с толку. Но она мягко отняла руку отца от своей нежной руки и сказала: «Отец, и о мое желание. Это тот, кому я принадлежу. Это моя жизнь». Молодая женщина повернулась к своему возлюбленному мужчине и покинула общество Дюваля и его дом со всей его пышностью, а Дюваль зарыдал. Сердце его было опечалено, и он гадал, увидит ли вновь несравненную красоту Дебры? И он плакал и ненавидел и презирал того человека, который забрал у него его сокровище. Дебра, прекрасная Дебра, она поняла страстную любовь своего мужа, но не гнев своего отца, и она умоляла его успокоиться, умоляла его так не горевать. А он все рыдал и рыдал.
Эта история — она правдива. И те создания, о которых я упоминал в этой удивительной истории, все настоящие, и все они жили когда-то, как я и сказал. Дюваль-Дебра находится здесь, в этой аудитории. Дебра здесь, в этой аудитории. И чарующая дева здесь в аудитории, а Ариус — он ожидает меня в другой земле.
И вот одна деталь истории, которую вы услышали, о Дебре-Дювале и Дювале-Дебре, первых Богах — они начали совершать соитие для того, чтобы позволить человеку с седьмого уровня спуститься на этот план, но это происходило в иной сфере. Творение шло также и там. Земля была не единственной, так же как и Малина. Но на Малине было положено начало, что называется, разбросу суждений — от любви до ненависти, от силы до подчинения, как бы вы это ни назвали. И формировались новые тела. Боги на тот момент были, воистину, телами света. Тела света вибрировали с разной интенсивностью и могли принимать различные формы, поскольку уже была сотворена растительность, животные и все остальное.
Боги также продолжали экспериментировать с жизнью или уровнями жизни и материи на других планах. Плеяды, как вы их называете, стали первым домом Богини-Голубки и всех ее сестер и всех ее братьев, истинных Богов. И там Малина, это создание, продвинулась в своей эволюции дальше всего, нежели в этом образе, который вы знаете.
Представители Богов в человеческой форме
Это история об отношении человека к совершенной любви и о том, сколь ограниченной он ее сделал. Поэтому, когда Дюваль вернулся снова и посчитал себя еще более совершенным в своем чувстве превосходства над Деброй, он по ошибке позволил ревности и властности по отношению к своей прекрасной дочери завладеть собой. Не то чтобы он владел ее душой, но она была частью его творения, и он забыл о независимости ее божественной природы, которая была в ней.