Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Мюллер: «Я-то знаю это, а вам его речи определенно не на пользу, и у вас остается один выход: убийство. Только кто возьмет на себя смелость отдать такое распоряжение теперь, когда Черчилль уже не у власти? Могу сообщить вам, что Гитлер настолько измотан и так разочарован, что и сам не вернется в политику… Если не начнется война с Советами и Запад сам не попросит его вернуться. В том, что народ его примет, у меня нет никаких сомнений…»[497] — это, конечно, явная крамола и издевательство над всеми учебниками истории Второй Мировой войны!

Однако даже заключительная фраза Мюллера или якобы Мюллера звучала в 1948 году достаточно весомо: экономическое чудо в ФРГ было еще впереди, а ужасные бедствия, начавшиеся еще во время войны, для немцев так пока и не прекращались!..

Притом объективных доказательств того, что Мюллер не мог быть участником подобных бесед в 1948 году (скажем, достоверных сведений о том, что он умер или погиб ранее указанного времени этих собеседований), не существует. Поэтому к заявлениям этого подлинного Мюллера или его столь искусно созданной модели (с возможностью существования которой трудно согласиться) стоит внимательно присматриваться.

Там, в частности, приводятся такие, несколько противоречивые, заявления Мюллера по адресу Гитлера и Геринга, вовсе не напоминающие, например, то, что говорилось другими наблюдателями о взаимоотношениях Гитлера и Рема: «За эти годы я много раз сталкивался с Герингом. Это именно он основал гестапо, когда был министром-президентом Пруссии, но затем был вынужден передать руководство этой организации Гиммлеру. /…/ Геринг был сильной, даже опасной личностью /…/.

/…/ достаточно было одного слова Гитлера, чтобы он клонился, как деревце на ветру. /…/

Ему нравилось производить впечатление. Очень театральный человек. Однако, несмотря на весь свой веселый нрав, Геринг был совершенно лишен милосердия. При этом он был одним из немногих людей, на кого можно было бы рассчитывать в серьезной ситуации. /…/

И что довольно странно, Гитлер, скорее, боялся Геринга».[498]

Столь странное сочетание различных тенденций в личных взаимоотношениях этих лидеров находит определенное подтверждение в знаменитой истории разрыва Геринга с Гитлером (или Гитлера с Герингом) в апреле 1945 года.

Напомним ее вкратце.

Главным недоброжелателем Геринга в окружении Гитлера был Борман — он сам стремился, несмотря на очевидную трагичность ближайших перспектив для руководства Третьего Рейха, добиться неофициального титула и фактической роли наци номер 2 — лучше поздно, чем никогда!

Как уже упоминалось, днем 22 апреля 1945 года Гитлер совершенно четко провозгласил на общем заседании в Бункере, что по существу отрекается от руководства, остается в Берлине, судьбу которого он разделит, а все прочие могут и должны покинуть столицу. Это страстное выступление поразило присутствовавших взрывом его чувств, бешеной энергией и очевидной потерей самообладания.

Приказ Гитлера был немедленно принят к исполнению, хотя уже раньше, примерно с 20 апреля, осуществлялись мероприятия по передислокации из Берлина важнейших учреждений, выводящие их из-под наметившегося окружения Красной Армией, решительно наступавшей с утра 16 апреля; уже тогда под шумок уносили ноги и многие ответственные лица, находя себе подходящие занятия подальше от гибнущей столицы. С вечера же 22 апреля бегство приняло широчайшие формы: «Всю ночь [на 23 апреля] из Берлина в Оберзальцберг уезжали группы людей, это была последняя сцена великого исхода»![499]