Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

В 1926 году Гитлера обвиняли уже в другом, и он заявлял в опубликованном открытом письме к очередному обидчику в нацистском движении — Альбрехту фон Грэфе с севера Германии: «Вы на севере по всему движению распространили ложь о том, что я якобы заключил с Римом мирное соглашение, сотрудничаю с иезуитами, нахожусь в союзе с Баварской народной партией и объединился с клерикалами, вступил в связи с баварским правительством, обручен с ультрамонтанной дамой (евреи называют ее еврейкой), и т. д. и т. д.

Нет, господин фон Грэфе, я принимаю это как клеветническое очковтирательство».[702]

Вспомним эти обвинения фон Грэфе, когда будем рассматривать обстоятельства гибели племянницы Гитлера Гели Раубаль!

Подобные голословные опровержения Гитлера не снимают обвинений в тайной поддержке, также, впрочем, голословных в значительной степени, но в том-то и дело, что Гитлер, обеспеченный собственными финансовыми резервами, мог позволить себе не выклянчивать такую тайную поддержку, не связывать себя любыми произвольными политическими обязательствами с любым потенциальным нанимателем, а вести себя достаточно независимо и принципиально — набивая себе цену и обеспечивая тем самым требуемую поддержку вернее и значительнее!

Все это облегчалось и совершенно противоречивыми политическими лозунгами Гитлера, в которых каждый желающий мог находить нечто созвучное собственным устремлениям: «своими постоянно повторяющимися масштабными обличениями лживости капитализма Гитлер мобилизует немало сторонников — и это вопреки всем капиталистическим ассигнованиям. Управляющий делами партии Макс Аманн, давая показания мюнхенской полиции после попытки путча в ноябре 1923 года, будет утверждать, что заимодавцам Гитлер «вместо расписки давал программу партии». /…/ добиться от него чего-то, кроме тактических уступок, было невозможно».[703]

Характерно, что все политические противники Гитлера в нацистском движении, доведя дело до разрыва с ним, тут же оказывались в финансовой луже! Вся экономическая независимость, например, основного конкурента Гитлера — Грегора Штрассера,[704] сводилась к владению собственной аптекой, отнимавшей, к тому же, массу его времени и забот, пока он ее не продал в 1924 году![705]

В этой личной материальной независимости Гитлера, обретенной еще в 1906 году, — один из главных ключей к анализу всей его последующей политической биографии!

В то же время совершенно понятно, что ситуация 1928-го и значительной части 1929 года характерна минимумом чьей-либо посторонней политической заинтересованности в оказании поддержки Гитлеру и возглавляемому им движению — и то, и другое представлялись тогда объективным наблюдателям в качестве абсолютных политических трупов!

Никакой посторонней финансовой поддержки он тогда получать не мог, а если бы и получал, то никак бы не мог тратить ее целиком или значительную ее часть на сугубо личные нужды — приобретение престижного особняка и автомобиля, съемку раскошной квартиры и т. д.

И, однако, он осуществил именно это!

Психологически и политически данная ситуация совершенно прозрачна, хотя ее и затушевывают шаблонные представления о карьере Гитлера, сложившиеся уже в последующие годы и десятилетия.

В 1923 году Гитлер впервые добился общегерманской и даже европейской известности. Активнейшая его роль в Мюнхенском путче, а затем мужественное и достойное изложение его патриотической позиции на последующем суде снискали ему симпатии очень многих.

Одновременно с тем, что Гитлер весной 1924 года был приговорен к 5 годам тюремного заключения, его сторонники на выборах в Рейхстаг набрали более 2 миллионов голосов и получили 32 парламентских места из 472,[706] несмотря на официальный запрет НСДАП и фактический ее раскол на различные части.

Один из его соратников сформулировал в это самое время: «Наша программа в двух словах: Адольф Гитлер».[707]