Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

— Хорошо. Но впредь такие сведения надо проверять, а потом докладывать.

Разговор был короткий, но самочувствие такое, как будто ошпарили кипятком. Конечно, командование тылового округа, далеко отстоящее от руководства боевой деятельностью на фронте, не имело юридического и морального права говорить первым о том, что в глубоком тылу фронтов появился враг и идет на Москву. Первыми это должны были сказать командования фронтов, но они не говорили. И надо было дважды, трижды проверить сообщения и только тогда докладывать. Урок крепко запомнил».[987]

Телегин, как можно понять, достаточно хорошо все сообразил. Поэтому позднее он стал искать покровителя повлиятельнее — и остановился на маршале Жукове.

Эпизод свидетельствует и о том, что Сталин уже располагал какими-то собственными источниками информации, отличными от телегинских: от Юхнова немецкие танки развернулись на север — отсекая войска Резервного и Западного фронтов, а Малоярославец (к северо-востоку от Юхнова) был занят немцами только 17 октября 1941.[988]

Заметим при этом, что никто в Москве (ни Сталин, ни Телегин, ни Генштаб) не располагали в это время никакими сведениями о другом крыле наступающих немецких войск, наступавших с северо-запада и далее на юг — навстречу обнаруженной летчиками Московской ПВО танковой колонне, двигавшейся с юго-запада и далее — от Юхнова на север.

Общая картина дополняется воспоминаниями Г.К. Жукова, лично выяснявшего, что же произошло на Западном и Резервном фронтах.

Жуков в то время находился в Ленинграде и командовал Ленинградским фронтом. 5 октября (очевидно — после 15 часов) к нему позвонил Сталин и сказал: «У меня к вам только один вопрос: не можете ли сесть в самолет и прилететь в Москву? Ввиду осложнения обстановки на левом крыле Резервного фронта в районе Юхнова Ставка хотела бы с вами посоветоваться о необходимых мерах».[989]

Ввиду нежесткости и необязательности такой постановки вопроса не слишком чуткий Жуков испросил разрешения вылететь на следующее утро, а сам задержался до вечера 6 октября. Он объяснял это тактическими осложнениями на фронте одной из подчиненных армий, но, может быть, у него были дела и поважнее.

Вечером 6 октября опять звонил Сталин. Жуков доложил обстановку и «спросил Верховного, остается ли распоряжение о вылете в Москву.

— Оставьте за себя начальника штаба фронта генерала Хозина или Федюнинского [командующего одной из армий фронта], — повторил И.В. Сталин, — а сами вылетайте в Москву».[990]

Жуков продолжает: «В Москву прилетел 7 октября. /…/ И.В. Сталин подозвал к карте и сказал:

— Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта. Тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать».[991]

Жуков, таким образом, посылался с поручением, которое могло быть отдано любому толковому капитану или майору Генерального штаба, но только снабженного официальными полномочиями от Генерального штаба или Верховного главнокомандующего, — причем такого делегата следовало бы выслать еще за пару суток до этого.