Происхождение и развитие сознания

Первые фазы отношения между Эго-сознанием и бессознательным отличались зависимостью и сопротивлением. В уроборосе стадия недифференцированности от бессознательного все еще могла восприниматься положительно, но на стадии, символизируемой Великой Матерью, зависимость сына, являясь положительной в начале, вскоре принимает отрицательную форму.

Уроборическое бессознательное, которое символизирует Великая Мать, является системой, которая должна ослабить свою власть над Эго и сознанием — или, скорее, должна была бы ослабить свою власть, чтобы развитие продолжалось без трений.

Но одним из фактов, с которым мы всегда сталкиваемся в нашей психической практике, является то, что рост происходит рывками. Существуют задержки и блокады либидо, которые необходимо преодолеть в новой фазе развития. "Старая система" всегда держится до тех пор, пока противостоящие ей силы не оказываются достаточно сильными, чтобы сломить ее. Здесь также "война порождает все вещи". Психические системы обладают внутренней стабильностью, которую Юнг назвал инерцией либидо. Каждая система - а каждый архетип соответствует определенной группе содержимого, организованного в систему — стремится к самосохранению, которое проявляется в собственнической и удерживающей власти этой системы над Эго. Освобождение и независимая активность становятся возможными, только в том случае, когда система Эго имеет в своем распоряжении больше либидо, чем удерживающая система, то есть, когда воля Эго достаточно сильна, чтобы избавиться от соответствующего архетипа.

Дальнейшие фазы развития Эго

Растущая независимость сознания достигает поворотного пункта только в мифе о герое; до этих пор она завуалирована своим происхождением из бессознательного. В прогрессе этой независимости от уроборического самоуничтожения до юношеского сопротивления мы можем различить устойчивый рост активности Эго и его поляризацию по отношению к бессознательному, которое оно первоначально воспринимало как рай, затем как опасное и обворожительное и, наконец, как врага. Вместе с увеличением активности Эго и усилением роста его либидо варьирует и символизм. Вначале самыми заметными являются растительные символы с их пассивностью и приземленностью. Юноша является богом растительности - цветком, пшеницей, деревом. Его смерть при уборке урожая и воскрешение в прорастающем семени относятся к естественному ритму матриархата. Здесь сексуальность является инструментом плодородия земли, следует периодичности сезонов спаривания и не имеет отношения к миру сознания Эго.[364]

Однако мы не можем полностью согласиться с тем, как Brif fault интерпретирует этот материал. Только в отдельных и исключительных случаях половой инстинкт доходит до такого абсурда, что самец поедает самку, которую оплодотворил. Но обратная ситуация, когда оплодотворенная самка поедает самца, ни в коей мере не contra naturam*: она соответствует архетипу Ужасной Матери. Более того, ее прообразом служит "поедание" мужского сперматозоида оплодотворенной яйцеклеткой. После того, как вспышка полового инстинкта угасает и оплодотворение завершается, мать восстанавливает господство пищевого уробороса. Для нее верховным принципом является развитие целостности мать-ребенок посредством принятия пищи, то есть обеспечение роста, а самец, который поедается, выступает как просто съедобный объект, как и что-либо другое. Кратковременная вспышка полового инстинкта, инициируемая самцом, не вызывает, и не может вызывать, абсолютно никакой эмоциональной привязанности.

Преобладание растительного символизма означает не только физиологическое господство вегетативной (симпатической) нервной системы; психологически оно также обозначает преобладание тех процессов роста, которые протекают без участия Эго. Но, несмотря на всю свою кажущуюся независимость, Эго и сознание на этой стадии, тем не менее, характеризует опора на определяющий субстрат бессознательного, в котором они укоренены, и на поддержку, обеспечиваемую этим субстратом.

По мере увеличения активности сознания, символизм растительности сменяется животной фазой, когда мужчина ощущает себя живым, активным и диким животным хотя всё ещё подчиняется «повелительнице диких зверей». Поначалу это звучит парадоксально ибо животная фаза, казалось бы больше соответствует стабилизации бессознательных сил, чем укреплению Эго.

В животной фазе Эго действительно в значительной мере тождественно своим инстинктивным компонентам, векторам бессознательного. "Повелительница" является направляющей силой, стоящей "за" этой активностью, но маскулинное Эго уже больше не является вегетативным и пассивным: оно — активное и жаждущее. Интенциональность Эго набрала силу, так что теперь это уже не "я гоним" или у меня "есть побуждение", а "я хочу". Бездействующее до этого Эго приводится в движение животным инстинктом — другими словами, инстинктивный импульс передается Эго и сознанию, принимается ими и расширяет радиус их активности.