Происхождение языка: Факты, исследования, гипотезы

Как отмечает Т. Дикон¹⁰³, поскольку метаболизм одного нейрона ограничивает число синапсов, которые он может поддерживать, то, чем больше мозг, тем меньший процент от общего числа его нейронов будет связан с каждым данным нейроном. Таким образом, рост мозга ведет к фрагментации его функционирования и потере скорости обработки информации (поскольку разные структуры, необходимые для ее обработки, находятся физически дальше друг от друга и связываются через бoльшее количество промежуточных узлов). Зато такой мозг позволяет увеличить объем хранимой и различаемой информации. С ростом мозга растет способность применять знания к новым контекстам, но прямой зависимости между размером мозга и умом нет¹⁰⁴. Общеизвестно, что мозг И.С. Тургенева был сильно больше средней величины, характерной для современного человека (2012 г.), а мозг Анатоля Франса — сильно меньше (1017 г.), но это не мешало им обоим быть великими писателями.

Существенно также, что наш мозг способен расти после рождения, увеличиваясь ко взрослому состоянию более чем втрое; судя по недавним исследованиям, особенности и темпы роста мозга у Homo sapiens отличаются от того, что имело место у других гоминид, в частности, у неандертальцев¹⁰⁵.

С энергетической точки зрения мозг — не самый выгодный орган. Будучи равным всего 2% веса тела человека, он потребляет около 20–25% всей энергии организма (у взрослого человека в состоянии покоя, а у новорожденного — даже 60%), что значительно больше, чем у обезьян (около 8%)¹⁰⁶. Значит, если у того или иного вида гоминид наблюдается рост мозга, можно с уверенностью утверждать, что эти гоминиды производили существенно больше энергии, чем их предшественники, и могли часть этой энергии тратить на поддержание функционирования коммуникативной системы. Расчеты У. Леонарда показывают, что «типичный австралопитек с массой тела 40–43 кг и объемом мозга 450 куб. см расходовал на его нужды примерно 11% энергии. А Н. erectus, весивший 63–66 кг и обладавший мозгом в 850 куб. см, ежедневно затрачивал 250 из 1500 ккал, т.е. 16% энергии»¹⁰⁷. С другой стороны, более развитый мозг может обрабатывать больше информации, а значит, повышается спрос на источники этой информации, в том числе на коммуникативные действия сородичей.

Английским антропологом Артуром Кизсом¹⁰⁸ в начале ХХ века была выдвинута гипотеза «мозгового рубикона», согласно которой достижение «подлинно человеческого» культурного уровня и даже, возможно, появление речи у тех или иных гоминид определяется тем, достиг ли объем мозга цифры 750 см³ (кстати, именно таков в среднем объем мозга у детей того возраста, в котором происходит овладение речью). Если бы это было так, первыми обладателями языка были бы архантропы. Но открытие «хоббитов» поставило на этой гипотезе крест: типичные архантропы по своим анатомическим характеристикам, эти гоминиды умели делать орудия, пользоваться огнем, охотиться на карликовых слонов — стегодонов¹⁰⁹. Но их мозг был уменьшен пропорционально уменьшению тела и составлял примерно 400 см³ (это в границах объема, характерного для шимпанзе, однако структура мозга у «хоббитов» была совершенно иной, существенно более прогрессивной¹¹⁰). Если такой культурный уровень соответствует наличию речи, значит, Homo floresiensis умели говорить, — но тогда это должно означать, что для существования языка достаточно куда меньшего объема мозга, чем предполагает гипотеза «мозгового рубикона». Если же предположить, что «хоббиты» говорить не умели, это будет означать, что «подлинно человеческий» культурный уровень достижим и без языка — и тогда гипотеза «мозгового рубикона» лишается оснований. Впрочем, аргументированная критика этой гипотезы высказывалась и ранее¹¹¹.