Происхождение языка: Факты, исследования, гипотезы

Для языка имеет значение не только абсолютный объем мозга, но и его структура. На эндокране можно увидеть, какие зоны мозга существовали у различных видов предков человека, установить их форму, а также узнать, какие зоны мозга увеличены у исследуемого вида по сравнению с его предком. Так, например, по эндокрану австралопитека афарского прослеживается увеличение задней теменной ассоциативной коры. Это “указывает на наличие естественного отбора на более сложные формы познавательного поведения, чем те, которые наблюдаются у шимпанзе”¹¹². Как пишет С.В. Дробышевский, “на основании того, что мы знаем о функциях разных долей мозга современного человека, можно предположить, что грацильные австралопитеки, вероятно, обладали несколько большей чувствительностью и подвижностью рук, чем современные человекообразные обезьяны. В сравнении же с массивными австралопитеками грацильные, вероятно, имели более развитый зрительный анализатор”¹¹³. Согласно данным Ф. Тобайаса¹¹⁴, у Homo habilis по сравнению с австралопитековыми значительно расширяется теменная область, появляется подобный человеческому узор борозд, а также возникают хорошо выраженные специфические выпуклости “в областях, где у людей находятся речевые центры (поле Брока и поле Вернике)”¹¹⁵. По наблюдениям С.В. Дробышевского, у “ранних Homo” (т. е. Homo habilis и Homo rudolfensis) строение мозга было чрезвычайно изменчиво. Но при этом общим для всех изученных эндокранов “является прогрессивное развитие области, которая у современного человека отвечает за согласование устной речи и движений рук”¹¹⁶.

У архантропов, помимо формирования рельефа в области зоны Брока, происходит “бурное развитие зрительных центров затылочной доли”¹¹⁷, что, по мнению Дробышевского, связано с началом выхода в открытые саванны. Кроме того, у них, “судя по развитию теменной доли, значительно развились тактильные возможности и намного улучшилась координация движений”¹¹⁸— и это позволяло им производить орудия более совершенного, ашельского, типа. Из архаичных особенностей строения мозга стоит отметить то, что “лобная доля мозга была низкая и узкая”¹¹⁹.

У гейдельбергского человека “росла высота лобной доли, а расширение этой доли, вероятно, несколько обгоняло расширение всего мозга”¹²⁰, при этом “височная доля… имела уже вполне современные пропорции, хотя и меньшие, чем у современного человека, размеры”¹²¹. В целом “форма мозга Homo heidelbergensis свидетельствует о резком прогрессе в области контроля за движениями, в том числе способностей к прогнозированию и планированию своих будущих действий. Необходимо также отметить бурное развитие области, обеспечивающей согласование речи и движений рук, а также рельефное выступание зоны Брока”¹²².

У неандертальца “ширина мозга крайне велика, максимальна для всех групп гоминид. Очень характерны относительно малые размеры лобной и теменной долей при очень большой — затылочной. В орбитной области (на месте зоны Брока) были развиты рельефные бугры”¹²³. В частности, значительное развитие зоны Брока отмечается у “грацильных” неандертальцев типа Ортю. По мнению С.В. Дробышевско-го, мозг неандертальца “отличался от мозга современного человека, вероятно, бóльшим развитием подкорковых центров подсознательного контроля за эмоциями и памятью, но, вместе с тем, меньшим сознательным контролем за этими же функциями”¹²⁴. Вероятно, они также несколько отставали от современного человека “в плане возможностей контроля и координации движений”¹²⁵.

У неоантропа сильно увеличиваются зоны синтеза сигналов, абстрактного мышления¹²⁶. Возрастание способностей к сложной психической и интеллектуальной деятельности демонстрирует рост лобных долей (в особенности префронтальных формаций коры). Как отмечает Дробышевский, “у людей верхнего палеолита, в сравнении с неандертальцами, увеличилась длина и высота мозга, выросла лобная доля”¹²⁷. И это позволило представителям нашего вида делать выводы и выбирать поведенческие программы с учетом большего числа факторов. Соответственно, у неоантропа возникла потребность в такой коммуникативной системе, которая сможет предоставить эти факторы в его распоряжение. Гоминиды с меньшими лобными долями получили бы меньшую выгоду от высокоразвитого языка.

Нередко одним из наиболее надежных свидетельств наличия языка у тех или иных ископаемых гоминид считается наличие в их мозге зоны Брока (а также зоны Вернике)¹²⁸. Однако следует отметить, что эндокран показывает лишь форму того или иного участка мозга, но не его функцию; функция же может меняться не только в ходе эволюции, но и в течение жизни индивида, поскольку нейроны способны перепрофилироваться. Гомологи человеческих речевых центров, как уже говорилось выше (гл. 2), имеются и у обезьян, так что вопрос о том, был ли язык у того или иного ископаемого вида гоминид, анализ эндокранов полностью не проясняет.