Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы

С развитием производства орудий количество доступных поведенческих программ все более и более возрастало. Соответственно, все сложнее было не только эффективно передавать сородичам эти программы, но даже просто ориентироваться в них – разбираться, когда какую осуществлять. Первую из задач еще можно решить средствами старой, довербальной, коммуникативной системы. Действительно, когда один человек обучает другого манипуляциям с некоторым предметом (от вырезания кораблика из коры до завязывания шнурков), он использует минимум слов и минимум грамматики; дело нередко ограничивается репликами типа Смотри!, Делай как я!, Это – вот сюда, Здесь чуть-чуть вот так и т. п. И даже это, как показывают данные наблюдений за обезьянами, в принципе не обязательно – можно обойтись вообще без слов. Но для того, чтобы определить, какую именно из богатого репертуара поведенческих программ следует выбрать в данном конкретном случае (и понять это по возможности быстро – пока ситуация не изменилась), полезно иметь ярлыки для разных ситуаций, соответствующие разным типам поведения. Такие ярлыки, как уже говорилось (гл. 2), позволяют выбрать оптимальную поведенческую стратегию максимально оперативно – иногда даже до того, как релевантные элементы ситуации станут доступны непосредственному наблюдению особи. Так, верветка, слыша крик «орел», безошибочно определяет, что следует делать дальше. Но у наших предков возможных поведенческих программ, которыми необходимо было оперировать, было гораздо больше, и, главное, их число все возрастало – и возрастало все быстрее. Соответственно, нужна была коммуникативная система, предоставляющая в распоряжение особей принципиально открытое количество возможных обозначений для любых элементов окружающей действительности, которые хотя бы потенциально могут оказаться релевантными.

В этой ситуации появляется спрос в первую очередь на сигналы-комментарии: группа выигрывает, если ее члены предоставляют друг другу больше возможностей для того, чтобы «понять», что происходит вокруг, и иметь возможность скорректировать в связи с этим собственное поведение. Подобного типа речевые акты есть и у современных людей; их описывают словами типа вырвалось у такого-то (или не удержался такой-то), поскольку возникают они практически непроизвольно. Например, человек, подойдя к окну и увидев последствия ночной метели, восклицает: Эк снегу-то навалило! Пассажир метро, получив чувствительный толчок от пробежавшей мимо дамы, бросает ей вслед: Какая корова! Болельщик, смотрящий по телевизору футбол, бормочет себе под нос: А вот это уже пенальти!

Заметим, однако, что сигналы-комментарии не обязаны были изначально быть звуковыми, поскольку более открытый ландшафт дает больше возможностей замечать сигналы при помощи зрения. В частности, с какого-то момента возникает стремление следить за взглядом сородичей. И этому соответствует развитие такой адаптации, как хорошо заметные белые склеры глаз. У шимпанзе они тоже иногда видны, но лишь у единичных особей¹¹⁸³; у человека же этот признак закреплен в геноме.

Не обязаны сигналы-комментарии быть и преднамеренными: если особь будет комментировать свои действия невольно, ее сородичи смогут сделать нужные выводы с не меньшим (если не с бо́льшим) успехом. Нет нужды в сознательной манипуляции действиями сородичей – они достаточно умны, чтобы сделать необходимые умозаключения самостоятельно (по крайней мере, чаще всего не менее умны, чем особь, подающая сигнал). Именно с этим, вероятно, связано стремление людей манипулировать не столько действиями, сколько вниманием собеседников¹¹⁸⁴.

Речевые акты – комментарии обладают несколькими любопытными свойствами: они управляются эмоциями, они всегда честны (не бывает так, чтобы фраза про снег вырвалась у кого-то, выглянувшего в окно жарким летним днем), они не предполагают обязательного наличия слушающего – информация сообщается как бы всем, кто способен ее услышать (хотя при наличии вокруг людей что-то вырывается значительно чаще, чем если находиться в полном одиночестве), и они более часты у детей, чем у взрослых (ко взрослому возрасту такое комментирование в основном переходит во внутреннюю речь). Все это может свидетельствовать о достаточно раннем эволюционном происхождении таких речевых актов.