Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы

Как показывают данные мозгового картирования, в восприятии речевых и неречевых звуков участвуют разные наборы участков мозга²³⁰. Об этом же свидетельствуют и исследования расстройств, связанных с поражениями мозга: в случае словесной глухоты человек не может распознавать слова, но уверенно различает прочие звуки – скрип двери, лай, мяуканье и т. п. Наоборот, в случае слуховой агнозии больной понимает звучащую речь, но не может различать разнообразные шумы (шелест бумаги, движение автомобиля, плач и смех) и голоса животных²³¹.

Но частично нейроны, распознающие речь и прочие звуки, совпадают. Можно так поставить эксперимент, чтобы один и тот же звук одновременно воспринимался и как элемент речи, и как совершенно не имеющий отношения к языку щебет²³². Можно добиться и того, чтобы на протяжении одного и того же звучания человек слышал «переход» от речевого звука к неречевому²³³.

В мозге существуют особые нейронные устройства – детекторы, позволяющие обнаруживать различные простые характеристики акустических событий: наличие звучания на определенной частоте, увеличение энергии звука, уменьшение энергии звука, скорость изменения энергии звука, повышение частоты, понижение частоты и некоторые другие²³⁴. Различные комбинации показаний детекторов складываются в смыслоразличительные признаки фонем. Комбинации же смыслоразличительных признаков для каждой фонемы уникальны.

Люди могут проводить достаточно тонкие фонетические различия. Например, мы способны не перепутать такие похожие звуки, как b и p. Физически p отличается от b тем, что колебания голосовых связок начинаются не одновременно с тем, как разомкнутся губы, а после этого (в английском языке – примерно на 60 мс позже). Если искусственно синтезировать звуки, у которых разница по времени между началом звучания голоса (работы голосовых связок) и шума (вызываемого размыканием губ) будет плавно меняться, то до определенного момента будет слышаться отчетливое b, а потом – отчетливое p, причем между ними практически не будет переходной зоны, когда слышалось бы нечто среднее²³⁵.

Такое скачкообразное «переключение» с одной фонемы на другую носит название категориального восприятия (или категорического – от англ. categorical perception)²³⁶. Именно оно лежит в основе свойства дискретности: если восприятие устроено таким образом, в языке просто не может быть разных знаков, формы которых бы переходили друг в друга плавно и незаметно. Как показывают эксперименты, звуки, расположенные по разные стороны фонемной границы, различаются легко, даже если они очень близки по физическим параметрам, в то же время звуки, различающиеся более сильно, но расположенные по одну сторону границы, воспринимаются как одинаковые.

Однако, спустя некоторое время было выяснено, что у животных тоже есть способность к категориальному восприятию. Опыты Патриции Куль и Джеймса Миллера²³⁷ показали, что не только люди, но и шиншиллы различают звонкие и глухие согласные (в их экспериментах исследовались не b и p, а d и t) лучше, чем такие пары, где звуки отличаются друг от друга по началу звучания на те же 60 мс, но при этом оба оказываются в границах звонкого согласного или в границах глухого согласного. Такие же свойства распознавания демонстрируют и младенцы – в том числе растущие в семьях, где говорят на языке, не различающем согласные по звонкости-глухости²³⁸.

Впрочем, как отмечают Стивен Пинкер и Рей Джакендофф, это неудивительно, «поскольку слуховые анализаторы, приспособленные для проведения неречевых различий, могли бы оказаться достаточными для отличения отдельных фонем друг от друга – даже если у людей анализаторы другие. Например, той присущей млекопитающим мозговой структуры, которая использует неодновременность начала звучания, чтобы отличить два перекрывающихся акустических события от одного события со сложным тембром, могло бы оказаться достаточно для того, чтобы различать звонкие и глухие согласные» ²³⁹.

Следствием категориального восприятия является так называемый эффект притяжения (или магнитный эффект): любой звук, близкий к звукам речи (в том числе синтезированный искусственно), будет при восприятии «притягиваться» к тому или иному прототипическому звуку.

Вероятно, именно этот механизм лежит в основе изменения звуков при заимствовании слов из чужого языка: набор возможных комбинаций артикуляторных движений ограничен нашим языковым опытом, и любой услышанный звук речи интерпретируется в этих рамках. Например, с точки зрения носителя русского языка в дагестанских языках «много разных k» (k простое, k абруптивное, произносимое с резким размыканием голосовых связок, k «сильное», k огубленное; сюда же включаются соответствующие варианты более глубоко произносящегося звука – увулярного q). А с точки зрения носителя испанского языка в русском языке имеется «шесть различных „ese“ и ни одной „zeta“»[29]. Соответственно, при заимствовании отсутствующий в системе родного языка звук заменяется на тот, к которому он «притягивается» при восприятии.