Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы

Но все-таки почему эдиповы тамарины осматривались неправильно? В эксперименте Фитча и Хаузера участвовало две группы тамаринов — для одной из них «правильными» были «высказывания» типа …AABB…, а «неправильными» — ABAB… (то есть такие, где слоги, произнесенные женским и мужским голосом, чередовались; Фитч и Хаузер интерпретировали такие структуры как более простую грамматику, без рекурсивного вложения составляющих), для другой — наоборот. Но осматриваться тамарины обеих групп начинали именно на «высказывания» типа …AABB…. Для группы, «учившей» грамматику ABAB…, это было объяснимо — «высказывания» типа …AABB… были для них «неправильными», они должны были, почувствовав эту «неправильность», начать осматриваться. Для другой же группы такое поведение, по мнению Фитча и Хаузера, могло объясняться только тем, что тамарины не могли освоить грамматику с рекурсивным вложением составляющих и поэтому «неправильности» (для них «неправильными» были «высказывания» типа ABAB…) не чувствовали. Но, как указывают Перрюше и Ре, вполне возможно, что тамарины реагировали вовсе не на грамматическую аномальность. Звуки «высказываний» были для них связаны с выдачей пищи, пищу выдавали люди, а на нормальную человеческую речь больше похожи последовательности, где мужской голос сменяет женский лишь один раз (т.е. …AABB…, но не ABAB…).

Другой набор свойств, уникальных для человеческого языка, предложили С. Пинкер и Р. Джакендофф⁸⁹. Они обратили внимание на то, что в языке существуют не только отдельные элементы, но и принципы обращения с ними. Так, звуки языка (фонемы) организованы в фонологическую систему. Существуют признаки, противопоставляющие фонемы друг другу (так называемые «дифференциальные», или «смыслоразличительные», признаки), причем каждый такой признак характеризует не одну фонему, а целый ряд, — в результате получается разбиение множества фонем на непересекающиеся классы при помощи сравнительно небольшого числа признаков. И не существует языка, в котором фонемный инвентарь был бы устроен совершенно хаотически. Когда фонемы следуют друг за другом в потоке речи, они несколько изменяются, например, в английском языке согласные перед i слегка смягчаются (хотя противопоставления по твердости-мягкости в английском нет). То, какие изменения будут разрешены, какие запрещены, какие — обязательны, различается в разных языках и в разные периоды времени. Например, в русском языке нет смягчения согласных перед а, а во французском языке в VII в. такое смягчение привело к палатализации перед а согласных [г] и [к] — именно поэтому из латинского cantare [кантāре] «петь» во французском получилось chanter [шãте]. Различаются и правила того, какие звуки могут, а какие не могут быть в начале слова, на конце слова, под ударением, без ударения, между гласными и т.д. Существование такого рода ограничений, как и проходящих через всю систему смыслоразличительных признаков, отмечается лишь в человеческом языке (и нет ни одного языка, где бы их не было).

Рис 1.11. Система согласных фонем русского языка (один из вариантов описания).

Впрочем, полной математической стройности система фонем не достигает ни в одном языке — все время попадаются то фонемы, которые противопоставлены ближайшим соседям более, чем по одному признаку (например, русские р и л отличаются не только местом образования, но и тем, что л — боковой, а р — дрожащий), то значения признаков, характеризующие всего одну фонему (например, в русском языке есть всего одна среднеязычная фонема — j). Видимо, хотя людям и свойственна некоторая тяга к систематичности и стройности структуры, она не имеет абсолютной силы.

Немало уникальных свойств С. Пинкер и Р. Джакендофф находят и у слов человеческого языка.

Во-первых, слова связаны друг с другом ассоциативными связями, формируют разнообразные смысловые отношения — синонимические, антонимические, родо-видовые, отношения «часть — целое» и т.д.